Как выяснилось, шведы с датчанами действительно приплыли поторговать. Дела азиатских компаний этих скандинавских стран шли, мягко говоря не блестяще и они цеплялись за любую возможность заработать.

А вот голландцев я принял. Они хотели расширить наше сотрудничество и продавать не только каучук, но и целый список других товаров. Вот только некоторые из них: чай, медь, текстиль, шёлк, керамика, фарфор, серебряная посуда, бумага, красное дерево, пряности и опиум.

И именно последний, как это ни странно, являлся для меня приоритетом. Всё остальное, кроме красного дерева, мы уже могли производить и сами, в ограниченных количествах, но всё-таки могли.

А вот опиум нет. А без него мы не могли производить морфин, наше единственное настоящее болеутоляющее.

Растительные алкалоиды наверняка есть и в Калифорнии и, наверное, было бы правильнее найти их, но нет никаких гарантий, что нам удастся сделать это быстро. А запасы морфина у нас подошли к концу.

— Значит, вас интересует опиум, господин президент?

— Я уже сказал, что не только опиум. Но он для меня в приоритете.

— Я вас понимаю, господин президент. Мы готовы вам поставлять любое количество опиума.

— Вы знаете, господин Ван Хорст, мне будет вполне достаточно сырья. Опиум же делается из маковых головок.

— Всё верно.

— Вот они-то мне и нужны. Это же будет дешевле?

— Это не возможно. Опиум мы готовы вам возить, а вот сырьё нет.

— Хорошо, хорошо, не буду настаивать. Давайте обсудим стоимость.

Торговался голландец отчаянно, но в результате мы остались вполне довольны результатом. Голландцы получили долгосрочный контракт, по которому с ними будут расплачиваться золотом, мы же партнёра который возьмет на себя доставку абсолютно всего, что мы ранее сами закупали в Китае.

Для нас это была хорошая сделка, на первый взгляд этот договор выглядел рискованным, всё-таки голландцы забрали себе всю нашу торговлю с Китаем. Но это только так кажется. Договор не обязывал нас покупать товары из Китая только у голландцев, мы вполне могли продолжать отправлять экспедиции в Кантон.

Сначала, конечно, Ван Хорст хотел включить этот пункт в договор. Но получил жёсткий отказ.

— Нет, господин Ван Хорст. В таком виде договор неприемлем. Я не буду его подписывать.

— Ради этого пункта мы даже готовы обсудить с вами снижение стоимости на часть товаров, господин президент.

— Я вас понимаю, но нет. Я не хочу подписывать договор, который заведомо не собираюсь выполнять.

— Вы откровенны, это плохая черта для переговорщика.

— Возможно, но это моя позиция.

— Хорошо, будь, по-вашему. Я не буду настаивать.

— Думаю, мы закончили. Детали можете утрясти с моим министром иностранных дел.

— Когда мы можем получить перечень товаров и самое главное потребное вам количество товаров, господин президент?

— В течение двух недель, господин Ван Хорст.

Итогом стало подписание договора, по которому каждые три месяца к нам будут приходить целых три корабля с грузами по списку. Ван Хорст улыбался, подписывая бумаги, не иначе решил, что здорово погрел на этой сделке руки.

И может быть, он прав. Цены получились несколько завышенными, даже с учетом доставки. Но всё равно я тоже считал, что мы в выигрыше. Самое главное, что мы получили свободные руки и корабли. Теперь отправка посольства в Штаты и открытие там вербовочных контор вполне реальны.

Тем более что два наших систершипа, пароходы "Сан-Франциско" и "Сакраменто" уже спущены на воды и достраиваются на плаву. Скоро сообщение между Новоархангельском и Сан-Франциско, а также грузовые рейсы и даже доставку селитры будут осуществлять исключительно пароходы.

Еще одним следствием сделки с голландцами стало то, что в президентском дворце полностью обновилась обстановка. Один голландский корабль был полностью загружен изысканной китайской мебелью и предметами интерьера

Особенную ценность представляли огромные вазы династии Мин и статуэтки с посудой династии Тан. Ван Хорст, притом если вазы стоили серьёзных денег, то вот всё остальное досталось нам практически за бесценок.

Ван Хорст явно продешевил, это стало понятно, когда на очередной приём во дворец пришёл японский посол, господин Макото.

Он буквально потерял дар речи, когда увидел, на чём нам подают обед.

— Господин президент, откуда у вас этот фарфор?

— Нам его привезли голландцы, буквально на прошлой неделе. Вы разве не в курсе.

— Конечно, мне сообщили об их визите. Но это удивительно!

— Что именно?

— Я в некотором роде знаток фарфора, по поручению сегуна Иэнари я несколько раз покупал его в Китае. Вы удачливы господин президент. Это очень дорогой и качественный фарфор. Ему не меньше тысячи лет.

Услышав это, я чуть было не подавился олениной. Сразу стало неуютно, особенно учитывая тот факт, что вчера Александр младший чуть было, не разбил сразу целую стопку этих тарелок. Мария Мануэла, видимо, почувствовала тоже самое. Во всяком случае, глаза у неё расширились.

— А что вы скажете насчёт этого серебра, господин Макото? — спросил я про столовые приборы.

— А вот серебро это самое обыкновенное, ему лет двести, не больше, — да уж, ничего себе "самое обыкновенное".

— Дорогая, мне что-то больше не хочется использовать эту посуду, — сказал я жене, когда мы уже остались вдвоём. Александр и Хуан уснули, а прислуга ушла.

— Мне тоже. Она хоть и красивая, но когда представишь, сколько ей лет становится страшно.

— И мне пришла в голову одна очень интересная мысль.

— Дай угадаю. Ты хочешь организовать музей?

— Неужели это так очевидно?

— Конечно, милый, что еще можно сделать с этим фарфором. Скажи, а в США есть музеи.

— Да, музей в Чарльстоне.

— Эх, я думала, что мы будем первыми. А как хорошо звучало бы. Государственный музей Сан-Франциско. Первый музей в Новом Свете.

— Всё равно у нас есть шанс войти в историю. Музей в Чарльстоне не публичный.

— Это просто чудесно! Первый публичный музей звучит ничуть не хуже.

— И этот музей будет состоять из трёх частей. История техники, все наши первые паровозы, пароходы, дирижабли когда-то станут его экспонатами. Музей естественной истории и природы Калифорнии, закажем большие чучела зверей и птиц, которые тут проживают. И исторический музей. Под это дело Азию можно маленько пограбить.

Услышав последнее слово, Мария Мануэла удивлённо спросила:

— Ты это серьёзно? Действительно хочешь кого-то грабить?

— Нет, милая, это фигура речи. Никого грабить не нужно. Я думаю, мы многое можем просто купить. Зачем нам деньги, если мы не можем их тратить.