Хотя в то время между английским и итальянским футболом существовала колоссальная разница в классе, мне очень нравилось выступать в Англии. Английский клубный футбол был еще на низком уровне, но впереди его ожидали беззаботные деньки. Клубы премьер-лиги в середине девяностых стали получать отличные доходы от привлекательных телевизионных контрактов, что позволило им покупать дорогостоящих заграничных футболистов — Эрика Кантона, Юргена Клинсманна, Давида Жинола, Фаустино Асприлью. Все они отправились за длинным фунтом стерлингов.

Тренерский рынок тоже внезапно стал международным: английские тренеры все чаще стали уступать место иностранцам, ярким примером чему служит приход Арсена Венгера. В 1996 году я тоже пополнил тренерский цех, став играющим тренером «Челси».

В Англии клубы низших дивизионов часто применяли такую тактику: трава в углах поля была чуть выше, чем в других местах. В сезоне-1998/99 я тренировал «Ньюкасл», мы играли с «Транмир Роверс» на их стадионе «Прентон Парк», и там трава была чуть ли не выше угловых флажков. Соперников тренировал Джон Олдридж, некогда знаменитый нападающий «Ливерпуля». Он дал своим центральным защитникам поручение при любой возможности направлять мяч в высокую траву у наших угловых флажков. Там мяч останавливался и не выкатывался за линию. Оттуда можно было сделать навес на наши ворота. Защищаться против такой тактики было тяжело. А если наши защитники выбивали мяч за лицевую линию, то один из игроков «Транмира» вбрасывал его прямо в нашу вратарскую.

Кстати, о вводах мяча из аута: в «Транмире» изобрели интересную уловку. Между рекламными щитами за бровкой был проход с дверцей, где стояли подающие мячи мальчики с полотенцами наготове. Я не мог поверить своим глазам: игрок «Транмира» внезапно исчез из вида, вытирая мяч. Я вышел из технической зоны, чтобы посмотреть, куда же он делся. Оказалось, что он стоит среди зрителей. Благодаря открытой дверце у него появилась еще пара метров для разбега, и он вбросил мяч прямо к одиннадцатиметровой отметке. Не хуже штрафного удара! Я спросил у судьи, не идет ли это вразрез с правилами, но тот ничего не ответил.

Во втором тайме, когда мяч в том же месте вбрасывали уже мы, дверь, разумеется, была плотно закрыта, а от полотенец не осталось и следа.

На закате моей игровой карьеры, в «Сампдории» и «Челси», мне казалось, что я освободился от цепей. Мне игралось легко и свободно. Я стал соображать в три раза быстрее, да и сам носился как ракета. Больше всего мне нравилось играть в Генуе. Здесь сказывался весь мой опыт. Мне хотелось играть впереди вне всяких тактических схем, и именно это и предложил мне тренер «Сампдории» Свен-Ёран Эрикссон. Так же было и в «Челси», хотя Ходдл и убрал меня из защиты, поскольку считал, что я слишком рискую.

Багаж, который я захватил из «Милана», идеально подходил для «Сампдории» и «Челси». В Генуе я был нападающим в паре с Манчини и в сезоне-1993/94 за 31 игру сумел забить 16 мячей. В «Милане» я ни разу не забивал больше девяти за сезон.

Однако ничто не сравнится с ощущениями победы и профессионализмом, который царил в «Милане». Играть там было очень трудно, но этот клуб — лучшее, что со мной случилось. Играть же мне больше всего нравилось в ПСВ и «Сампдории». В «Эйндховене» я был звездой почти в каждом матче, притом на любой позиции. Конечно, я тянул одеяло на себя и в команде, и в клубе, но мне очень нравилось все, что я делал.

В «Фейеноорде», где я начинал карьеру, я очень многому научился, особенно играя с Йоханом Кройфом. Тогда я понял, что важна в первую очередь команда. Самый очевидный пример тому в моем случае — сборная Голландии на чемпионате Европы 1988 года в ФРГ. На матче группового этапа с Англией я играл на левом краю, а в финале с русскими — на острие атаки. Нужно приносить собственные интересы в жертву командным, даже если вы сильно расстроены и не согласны с концепцией тренера. Особенно если вы капитан национальной сборной.

Хотя я, конечно, понимал, что команда — это самое главное, мне так и не удалось полностью реализовать себя в оранжевой футболке сборной.

На чемпионате Европы 1992 года в матче группового этапа против Германии я играл на правом краю, где моим непосредственным оппонентом был Михаэль Фронцек. Он постоянно ходил вперед, и мне приходилось его закрывать. В перерыве я спросил нашего тренера Ринуса Михелса, не могу ли я передавать Фронцека кому-то другому для обороны. Он ответил: «Продолжай опекать этого типа». «Этот тип» был доволен как слон: моя компания его полностью устраивала. Его задача состояла в том, чтобы я не подходил к штрафной сборной Германии. Это задание было очень простым, и в итоге я не принимал участия в атакующих действиях из-за того, что Михелс настаивал на выполнении оборонительных функций. Команда выиграла 3:1, вся страна была просто в экстазе, но для меня игра стала сплошным разочарованием.

Если говорить о тактике и позиционной игре, то со сборной у меня всегда были специфические отношения. Та тактика, которую выбирали самые разные тренеры сборной, не всегда подходила мне, а ведь игроков отбирают в национальную команду за их лучшие качества. К сожалению, я мог играть на нескольких позициях и мой уровень был настолько высок, что я мог приспособиться к любой тактике, так что мне часто приходилось жертвовать собственными амбициями ради команды. Часто я играл чистого правого нападающего, хотя у меня не было тех специфических качеств, которые нужны для этой роли в схеме 4–3–3.

Впрочем, надо сказать, что все это далось мне легко. Кройф дал мне представление об ответственности члена команды и убедил меня, что я могу вырасти в человека, который способен вести команду за собой как на поле, так и вне его.

После моего первого сезона «Челси» в 1996 году Кен Бейтс, владелец клуба, спросил меня, не хочу ли я стать тренером вместо Гленна Ходдла. Тот был назначен тренером сборной Англии, и болельщики хотели, чтобы новым наставником стал я. Сначала я колебался, ведь это означало конец моей игровой карьеры. Быть игроком и тренером одновременно практически невозможно. Нужно распределять внимание, чтобы на должном уровне выполнять обе функции. Считать, что можно руководить большим клубом и выходить на поле в каждой игре, — иллюзия. На высоком уровне нужно делать либо то, либо другое. В какой-то момент Гуллит-игрок должен был уступить дорогу Гуллиту-тренеру.

Хотя я как тренер только начинал, Бейтс дал мне много пространства для маневра. Перед тем как возглавить «Челси», я даже не тренировал юношеские команды. Только после «Челси» я прошел в Нидерландах курсы и получил лицензию Pro. Так что на первых порах мне нужно было полагаться на игровой опыт и уроки, которые я усвоил у таких тренеров, как Арриго Сакки, Фабио Капелло, Ринус Михелс и Свен-Ёран Эрикссон.

У меня ничего не было зафиксировано на бумаге; я все держал в голове. Поскольку я имел дело с большими игроками, отрабатывать упражнения и планы не было необходимости. Предстояло прежде всего установить связь между игроками и сделать так, чтобы их качества дополняли друг друга. Нужно было искать наилучшее сочетание футболистов, пока не удалось бы найти такой состав, который идеально смотрелся бы как команда.