– Вот ты где, Сугроб! Теперь с тебя мороженое!

Ваня кинулся к дереву и вспрыгнул на поваленный ствол. Он ожидал увидеть за ним спрятавшегося снеговика, но это был не снеговик. На снегу лежал большой белый конь. Его голова запуталась в железной сетке от старого забора, а сетка зацепилась за поваленное дерево. Все вместе – сетка и дерево – образовывало надежную ловушку, из которой коню в одиночку невозможно было выбраться.

Очевидно, конь находился тут уже давно, потому что вид у него был изнуренный, и на корпусе обозначились ребра. Мальчик ошарашенно смотрел на коня, а конь – на мальчика. Потом конь тихо заржал, прося о помощи.

«Как же он тут оказался?» – задумался Ваня. Он вспомнил, что в Тимирязевской академии были конюшни, и решил, что конь сбежал оттуда.

Но размышлять, как это произошло, времени не было. Нужно животному помочь. Мальчик рассмотрел, что сетка зацепилась не за все упавшее дерево, а только за выступавший из него толстый сухой сук. Ваня ухватился за сетку и попытался ее приподнять, но сетка была для него слишком тяжелой. Тогда он достал перочинный нож и стал терпеливо перепиливать сухой сук. Конь смотрел на него с пониманием. Он лежал совершенно неподвижно и только изредка поводил ушами. Через десять минут работы лезвие ножа сломалось, а сук был перепилен всего наполовину. Поняв, что он остался без ножа, а конь все еще в плену, Ваня с досады ударил сук ногой. И чудо – сухой сук обломился. У мальчика вырвался восторженный вопль.

– Теперь вставай! Вставай! – крикнул он коню.

Конь, пошатываясь, встал. Он был такой большой, что Ваня доставал ему лишь до груди. Сетка от забора продолжала висеть у него на шее.

«Если бы он нагнул голову, я бы попробовал ее стянуть», – подумал Ваня и стал размышлять, как ему уговорить коня нагнуться.

Но коня не пришлось уговаривать. Умное животное послушно наклонило шею и даже, чтобы мальчику было удобнее, согнуло в коленях передние ноги. Теперь, осторожно отогнув острые края сетки, Ваня смог выпутать его голову из ловушки.

Ощутив, что свободен, конь высоко вскинул морду и громко радостно заржал. Он был огромный, широкогрудый, с тонкими сильными ногами, длинными хвостом и гривой. Он подошел к Ване и благодарно ткнулся мордой ему в плечо. В этот миг мальчиком овладело вдруг странное чувство – близости и единения с конем. Он даже осознал вдруг, что заставляло его уже два года собирать именно солдатиков-кавалеристов, а не пехотинцев: потому что у кавалеристов, в отличие от пехотинцев, были свои лошади.

Ваня с удовольствием оставил бы этого коня себе, но понимал, что это невозможно. Родителей даже упрашивать бесполезно. «Ну и где он будет жить? В двухкомнатной квартире на первом этаже, в которой нет даже балкона? А кормить его чем?» – скажет мама.

– Жаль, что ты не можешь быть моим собственным, – со вздохом сказал он коню. – Пошли, я отведу тебя в твою конюшню! Ты ведь из Тимирязевской академии сбежал, правда?

Ваня стал медленно отходить, то и дело оглядываясь и надеясь, что конь пойдет за ним. Но конь сделал лишь несколько шагов и остановился, точно поняв, что им не по пути. Он встал на дыбы, сделал два или три скачка по снегу, а потом оттолкнулся тонкими сильными ногами и уверенно поскакал прямо по воздуху, высекая копытами звонкие ледяные искры. Его развевающиеся хвост и грива заклубились метелью.

Над лесом конь завис, посмотрел на Ваню и заржал. В его ржании было все – и прощание, и благодарность. Внезапно он сорвался с места и скрылся среди туч. Мальчик же, усевшись от удивления в снег, ошарашенно глядел ему вслед.

«Летающий конь! – думал он. – Я спас летающего коня!»

За спиной Ваня услышал яростное пыхтение. Он обернулся и увидел, что к нему, кипя от возмущения, направляется Сугроб.

– Почему ты меня не искал? Что за хамское хамство надувать бедных спрятавшихся снеговиков! – крикнул он.

– Только что я видел летающего коня! Он скакал прямо по воздуху! – перебивая его, воскликнул Ваня.

Он думал, что Сугроб ему не поверит, но тот ничуточки не удивился.

– Конь был большой и белый? – спросил он.

– Ну да... – подтвердил Ваня.

– А грива с хвостом длинные? А когда он скачет, от них сыплется снег?

– Откуда ты знаешь?

– Летающих лошадей в мире не так много, – важно сказал Снеговик. – Точнее, один конь и три кобылицы. Вьюга, Метель и Пурга теперь с Дедом Морозом, значит, это был Буран. Самый своевольный жеребец в мире. Когда захочет, скачет быстрее реактивных самолетов.

– Буран? Тот самый, который ускакал из конюшни Деда Мороза, потому что обиделся на Снегурочку? – пораженно воскликнул Ваня.

Теперь уже Сугробу пришла пора удивляться.

– Откуда ты это знаешь? – ахнул он.

– Я слышал, как Баба Яга говорила об этом Кощею, – объяснил Ваня.

Теперь ему с трудом верилось, что совсем недавно, всего несколько минут назад он видел настоящего Бурана – коня-легенду, которого уважала даже нечистая сила.

– Поражаюсь, как ты не побоялся к нему подойти. Обычно Буран не любит чужих. Он до сих пор не объезжен: любого наездника сбрасывает, – сказал снеговик.

Ване и дальше хотелось слушать про красавца-коня, но тут электронные часы у него на запястье запищали. Мальчик взглянул на них и спохватился, что опаздывает. Он совсем забыл про утренник в школе, на котором будет сладкий стол и раздача подарков.

– Вот дырявая я башка! Мне же в школу нужно! Сугроб, хочешь со мной? – предложил Ваня и тотчас понял, что сморозил глупость. Не может же снеговик, да еще и живой, появиться в школе у всех на глазах!

– В школе я растаю. Вряд ли это будет очень полезно для моего здоровья, – язвительно сообщил Сугроб. – Вот скажи, у тебя в боку не колет?

– Нет, не колет.

– И в носу не свербит?

– Не свербит.

– А в ухе тикает: тик-так, тик-так?

– Нет, не тикает.

– Везет тебе. А теперь представь, что у меня все это сразу и еще в пятке чешется.

– Но послушай! У тебя же нет пяток! – воскликнул Ваня, радуясь, что поймал снеговика на слове.

Сугроб, недовольный, что ему помешали жалеть себя, недоброжелательно уставился на него.

– Вот именно, у меня даже пяток нету! Вот какой я бедный и несчастный! – сказал он. – А теперь иди в свою школу, а я вот тут лягу и буду мучаться. Быть может, когда ты придешь, меня уже не будет в живых, и мои болячки утащат меня на дно могилы.

Здоровяк разлегся под нижними ветвями высоченной ели, надвинул себе на глаза оранжевое ведро и тотчас захрапел. Перед школой Ваня ненадолго заскочил домой, и мама немедленно усадила его завтракать.

– Ешь скорее, а то на утренник опоздаешь! – поторопила она.

Вместе с Ваней завтракал и папа, который, увлеченно размахивая вилкой, как дирижер палочкой, рассказывал: