Суеверий, связанных с младенцами, существовало в изобилии, и Мидори воспринимала их всерьез.

— Хирата-сан повесил в комнате Таэко картину с духом, бьющим в молитвенный гонг. Теперь она не плачет по ночам. Хирата-сан хороший отец.

В ее голосе звучала любовь к мужу.

— Мама, а почему женщины сбривают брови? — спросил Масахиро с набитым ртом. Ему исполнилось почти три года, и мир возбуждал его живейшее любопытство. — А когда пойдет снег?

Рэйко машинально улыбнулась его словам и принялась за еду. Но пропасть между ней и окружающими беспокоила ее, как и другие губительные последствия похищения.

Мирно проведя дома месяц, она было решила, что оправилась от пережитого ужаса. Но, рискнув выбраться за пределы поместья в первый раз после своего спасения, Рэйко поняла, что ошибалась. Она поехала навестить отца и наслаждалась путешествием, пока ее паланкин, носильщики и конная охрана не выбрались за пределы чиновничьего квартала эдоского замка. Внезапно, словно по злому волшебству, Рэйко очутилась на той же дороге, где устроили засаду похитители. Воспоминания о нападении предстали перед ней с пугающей реальностью. Сердце панически забилось, подступило головокружение.

Наваждение длилось всего миг. Рэйко посчитала, что это лишь игра сознания, которая больше не повторится.

Но несколькими днями позже, когда она снова выехала из дома, это произошло опять. Паника овладела Рэйко, стоило только воротам эдоского замка скрыться из виду. На следующий раз магия подействовала прежде, чем паланкин вынесли из ее собственного внутреннего двора, и была так сильна, что Рэйко убежала обратно в дом. Вскоре от одной мысли о том, чтобы выйти на улицу, частило сердце, кружилась голова и накатывала паника. Страх перед наваждениями только плодил новые. Рэйко пыталась излечиться, медитируя и практикуясь в боевых искусствах. Принимала снадобье из драконьих костей и корня аира, чтобы побороть нервную истерию. Ничто не помогало. После третьего случая Рэйко больше не покидала дома.

Заключенная в поместье, она размышляла о странных приступах. Почему они настигли ее, когда другие жертвы похищения вроде бы ничего подобного не испытывали? Конечно, ей пришлось хуже, чем им. Еще Рэйко думала, что ужас, который она подавляла, а остальные беспрепятственно изливали, застрял внутри и требовал выхода. Но приступы не уходили ни от понимания их природы, ни от самобичевания. Теперь она чувствовала себя не меньшей узницей, чем в замке Короля Дракона. Рэйко вдруг осознала, что если она не заставит себя выйти, несмотря на приступы, то останется узницей навсегда. Если она не сможет бесстрашно встречать опасности мира, придется забыть об участии в расследованиях Сано, оставить сыскную работу, которая так ей нравилась, и ограничить свои заботы семейным благополучием.

Хотела она того или нет, но настало время действовать. Рэйко откинула одеяло с ног и поднялась.

— Мама, куда ты? — спросил Масахиро.

Рэйко уже чувствовала, как забилось сердце в приближении паники.

— На улицу, — ответила она.

— Куда, мама? — повторил Масахиро.

— Куда-нибудь. — Рэйко сдержала дрожь в голосе. — Куда угодно.

— Но сегодня холодно, — заметила Мидори. — Почему бы не остаться дома, где тепло и уютно?

Рэйко поняла, что Мидори тоже боится покидать безопасность поместья. Она даже не пыталась выйти на улицу с тех пор, как они вернулись. Но если Мидори была согласна сидеть здесь, радостно предаваясь новым материнским обязанностям, Рэйко этого делать не собиралась. Она поспешила прочь из комнаты, хоть сердце и сжимал страх никогда не вернуться обратно.

Рэйко приказала слуге собрать для нее сопровождающих. Надевая плащ и ботинки, она вспоминала, как кричали во время нападения женщины. Забираясь в паланкин, видела падающие тела и кровь повсюду. Когда паланкин с охраной двигался вниз по извилистым проходам эдоского замка, дрожь сотрясала ее тело. Отчаянные всхлипы и биение сердца перекрывали оставшийся в памяти голос человека, который едва её не убил. Но она держалась изо всех сил, как одинокий храбрый воин перед вражеским легионом.

Когда выехали из эдоского замка, приступ спал. Рэйко праздновала победу, хоть еще и дрожала. Замок позади, и она выжила. В следующий раз будет легче. Постепенно она пересилит злобные чары, и они больше не будут ее донимать. Рэйко посмотрела в окно паланкина на город, который не видела пять месяцев. Ее процессия двигалась на юг от эдоского замка вдоль широкого бульвара по району, где жили даймё. Громадные поместья расположились по бокам бульвара, каждый окружен бараками, чьи белые оштукатуренные стены, украшенные черной плиткой, составляли геометрические узоры. Толпы самураев проезжали по улице.

И вдруг процессии Рэйко преградила путь другая. Рэйко заметила на одежде наездников герб клана Янагисава. Рядом остановился черный паланкин, через открытое окно которого была видна женщина, одетая в темно-серое кимоно и плащ. Возраст около тридцати, некрасивое, плоское лицо без макияжа. Суровые узкие глаза просветлели при виде Рэйко, широкие губы изогнулись в намеке на улыбку. Тут-то Рэйко вспомнила, что есть опасности и помимо тех, что подсказывает воображение, и далеко не все из них рассеялись после того, как Сано спас ее от Короля Дракона.

— Здравствуй, Рэйко-сан, — прошелестела госпожа Янагисава, жена канцлера.

Рядом с ней появилась прекрасная малютка со счастливой улыбкой и пустыми глазами — слабоумная девятилетняя дочь госпожи Янагисавы.

— Здравствуй, госпожа Янагисава, — ответила Рэйко. — И ты здравствуй, Кикуко.

Какая неудача, что она встретила именно их! Госпожа Янагисава — жена, которой пренебрегал безумно любимый муж, и мать ребенка, обреченного никогда не повзрослеть, завидовала красоте, обожающему мужу и нормальному сыну Рэйко, отчего ее симпатия переплеталась с ненавистью. Симпатия побуждала скромную затворницу льнуть к Рэйко, единственной подруге. Ненависть вызывала сумасшедшие нападки на нее же.

— Какой сюрприз! — проговорила госпожа Янагисава своим тихим, хриплым голосом, когда их процессии размеренно двинулись рядом.

— Действительно, — ответила Рэйко.

Она знала, что госпожа Янагисава шпионит за ней, подкупая ее слуг, чтобы те докладывали обо всех занятиях своей госпожи. Рэйко приходилось нанимать шпионов в собственном доме, чтобы поймать информаторов, которых она потом выгоняла. Но госпоже Янагисаве хватало денег находить соглядатаев и среди новых слуг. Наверняка они выдали, что Рэйко собирается на прогулку, и госпожа Янагисава кинулась вслед.

— Мы так давно не виделись, — продолжила разговор госпожа Янагисава. Она обшаривала Рэйко пристальным взглядом, словно бы с жадностью впитывая каждую деталь ее облика. Ревнивая ненависть вырывалась подобно лаве из жерла вулкана. — Я так рада видеть тебя.

«Ты рада возможности прилипнуть ко мне и нанести очередной удар», — мысленно поправила Рэйко. Наваждения были не единственным, что держало ее дома. Пять месяцев затворничества хранили ее от госпожи Янагисавы.