Сняв халат, Джейн надела ночную рубашку из розового хлопка, подаренную ей доктором Круком. Кроме нее у молодой женщины было еще несколько не представлявших никакой ценности вещей, которые ссудили ей медсестры или пациентки из соседних палат, узнав о ее бедственном положении. Не будь их, Джейн пришлось бы довольствоваться удручающе бесформенным бельем, которое выдавалось в больнице или приносилось в дар посетительницами из Армии спасения.

Она с наслаждением вытянулась на постели, размышляя над словами Шейна. Может ли она требовать, чтобы ее выписали? Ей не должны отказывать, ведь она неопасна для окружающих.

Подопытное животное — так, кажется, сказал о ней Кристиан? Неужели правда, что Крук, искусственно продлевая пребывание своей пациентки в больнице, просто хочет иметь ее под рукой на случай, если она неожиданно ему понадобится?

Джейн попробовала проанализировать, что она чувствует при мысли о скором освобождении. Испытывает ли тревогу? Нет. Только одно: странное возбуждение, к которому примешивается нетерпение. Она нисколько не страшилась будущего, а ее показная боязнь предназначалась исключительно для врачей. Цель же комедии для нее самой оставалась загадкой.

«Обманщица, — подумала Джейн. — Все время врешь, изворачиваешься». Теперь у нее это был рефлекс, постоянная манера поведения, не зависящая от ее воли. Стоило ей открыть рот, как с языка слетала очередная ложь, горячая, как свежеиспеченный пирожок.

Она закрыла глаза — начинало действовать снотворное. Ее вновь посетил знакомый сон… Нагая Джейн прогуливалась по громадной белой квартире, открывая все новые двери, шла по бесконечно длинному коридору. Внезапно одна из дверных ручек, до которой только что дотронулись пальцы Джейн, на глазах у нее превратилась в змею. Мерзкая рептилия поползла по руке вверх и обвила ее шею. Джейн почувствовала, что задыхается.

Вся в поту, она проснулась. Стояла глубокая ночь. Кто-то выключил ночник, но Джейн разглядела нависшую над постелью темную фигуру и почувствовала, как чьи-то руки с силой сжали ей горло, пытаясь задушить. Она стала отбиваться, скользя ногтями по ткани медицинского халата, но дышать становилось все труднее, тело, с каждой секундой утрачивая волю к сопротивлению, больше не слушалось. В последнем отчаянном усилии Джейн резко выбросила руку назад, где в изголовье стоял металлический столик с графином и стаканом, и качнула его. У нее так звенело в ушах, что она не услышала, как упавший сосуд с грохотом разбился о кафельную плитку пола. Однако злоумышленника, как видно, это испугало. Разжав пальцы, он отпрянул. Джейн хотела вцепиться негодяю в физиономию и выцарапать ему глаза, но она, увы, была уже на грани обморока. В полузабытьи молодая женщина услышала, как скрипнула дверь, через которую нападавший выскользнул в коридор. Через несколько мгновений в палату ворвалась дежурная медсестра с возмущенным криком: — Что, в конце концов, здесь происходит?

Покушение на жизнь Джейн, как ни странно, не вызвало у медперсонала той реакции, на которую она была вправе рассчитывать. Когда молодая женщина заговорила об этом со старшей медсестрой, та лишь недоуменно пожала плечами. Не помогли и синяки, продемонстрированные в качестве доказательства. Увидев их, один из практикантов не моргнув глазом поставил диагноз: «Стигматы, симптом истерии».

Впрочем, вряд ли стоило этому удивляться. Ежедневно в больницу поступало большое количество пострадавших с огнестрельными или ножевыми ранениями, самоубийц-неудачников, наркоманов, еле выбравшихся из комы после передозировки. В любое время суток в коридорах теснилась эта вопящая, беснующаяся и выкрикивающая апокалиптические пророчества окровавленная братия. В недрах больницы появлялись на свет дети-мутанты, обязанные своим уродством наркоманам-родителям; младенцы, слепые по той простой причине, что родились без глаз; фантастические чудовища, с которыми врачи не знали, что делать, и которые, слава Богу, чаще всего не проживали и нескольких часов. Много ли могли значить в таких условиях жалобы пациентки, страдающей потерей памяти? Инцидент был зафиксирован в ночном отчете медсестры, который она затем передала дежурному врачу, а тот без особых комментариев направил его доктору Круку.

Оправившись от испуга, Джейн так быстро пришла в себя, что это ее удивило. Можно подумать, что в прежней жизни она только тем и занималась, что переживала такого рода испытания. Утром Джейн внимательно рассмотрела свою шею в зеркале туалетной комнаты. На коже остались большие красноватые синяки; было трудно глотать. Она не сомневалась, что кто-то пытался свести с ней счеты. Напрасно врачи убеждали ее в том, что она ненормальная, разве это могло поколебать ее уверенность? Кем был тот человек? Ведь только в детективных фильмах убийца в медицинском халате и со стетоскопом мог безнаказанно разгуливать по палатам. В жизни было все не так просто. В холлах корпусов охрана тщательно проверяла посетителей, и посторонние не могли туда пройти. Да и персонал брал на заметку каждого незнакомца, появившегося в их владениях, ведь нельзя было исключать, что любители приключений попытаются проникнуть в аптеку за морфием, возбуждающими или успокоительными таблетками. Кроме того, этаж, где находилась комната Джейн, был на редкость тихим, и ночной гость немедленно вызвал бы подозрение сиделок. Кто же он?

«Значит, кто-то свой, — решила она. — Санитар или врач, чье присутствие на этаже никому не показалось странным».

В больнице она уже полгода, так почему ее пытались устранить именно прошлой ночью?

«Чем мой вчерашний день отличался от предыдущих? — размышляла Джейн. — Что в моем поведении насторожило убийцу и подтолкнуло к решительным действиям?»

Она воспроизвела в памяти все, что случилось накануне, вплоть до мельчайших деталей. Встречи с Круком и Кристианом Шейном… а также с десятками людей, принадлежащими к обслуживающему персоналу больницы, не говоря уже о больных.

Найджел Крук еще раз напомнил, что она превратилась в другого человека. Шей« посоветовал поскорее обрести свободу и дал возможность осмотреть одежду, которая была на ней в момент трагедии.

Одежда… может, это и есть ключ к произошедшему? Или роковую роль сыграло известие, что Джейн скоро покинет больничные стены? Интересно, говорил ли с кем-нибудь об этом Кристиан? Не исключено, что кладовщица предупредила таинственного мистера Икс о том, что «потерявшей память» захотелось взглянуть на свои пожитки.

Что же, однако, в этих фактах могло представлять угрозу для агрессора?

«При мне не оказалось документов, — рассуждала Джейн, — вряд ли меня пытались выдать за кого-то другого. И потом, в этом случае меня изуродовали бы до неузнаваемости и сделали так, чтобы невозможно было снять отпечатки пальцев. Я — это я, то есть никто, и если преступник видел мою медицинскую карту, то должен знать, что у меня практически нет шансов вновь обрести память».

Ответа не было. Если только кто-то, остававшийся столько времени в тени, не заподозрил, что она симулирует потерю памяти.

У Джейн заломило в висках, шрам стал болезненным на ощупь, и она начала массировать голову. «Тем не менее я на редкость спокойна, — говорила себе она. — Можно подумать, я к этому привыкла».