«Да гляди, сколько влезет — дырки не протри. Командир хренов».

— Сейчас обязательно… я Вадим, ты Алексей… я уже знаю, — он протягивает руку и неожиданно улыбается, — я командир 3-й роты. Твой командир, лейтенант, рад познакомится. Наконец-то кадрового дали, а то мы с Дениской уже ебанулись. Терь легче будет, — опять лыбу давит. У него она дюже плотоядная и отнюдь не располагает, только холоднее становится. — Ты ж из МосВОКУ (хуле… полдня прошло — радио работает)?

— Да.

— С техникой как??

— Хреново, — честно признаюсь.

Вадим качает головой. Разочарованно? Удовлетворённо, мол, научим???

— Караулы, наряды — уставы знаешь как??

Ну, тут порядок. Тут я образованный, дальше некуда. Залётчики и распиздяи в армии устав чтут. И это не просто интересная параллель с урками. Это образ жизни.

— Спрашивай… службу знаю… — решаюсь держаться на «ты». Не на паркетах, в самом деле.

— Боевая?

С картами у меня беда. Ну, а стрелять-пристреливать в училище накормили так, что я тиры обхожу десятой дорогой.

— Умею.

Веселеет.

— В роту ходил??

— Да.

— Бил кого-нибудь??

— Да… — мне отчего-то неприятно… опускаю глаза. Врать и изворачиваться я умею, но не со своими. А этот, кажись, свой… чую.

— Отлично, сработаемся, — подытоживает Вадим, — нормально, лейтенант… только вот фура у тебя уебанская — гыгыгы… я Дальневосточное заканчивал… сейчас кажется, что в прошлой жизни, бгаааааа, пошли в роту.

Собеседование окончено — началась работа. Началась новая жизнь.

Курс Молодого Офицера… Моё КМО.

Заходим в роту под рёв дневального «Смирно!!». Воробей, за шаг до ротного, переходит на строевой.

(Не за три, падла!!! Но это уже всё-таки похоже на армию).

— Товарищ капитан, за время моего дежурства происшествий не случилось.

— Вольно… Строй рабкоманду, Воробей… Я вам про любовь к Родине рассказывать буду… — Вадим идёт прямиком к двери с табличкой «канцелярия», на ходу достаёт ключ, не особо реагируя на ритуал приветствия. Для него это давно само собой разумеющаяся процедура, не стоящая внимания. Воробей тут же поворачивается к трём бойцам, топчущимся на взлётке, и сообщает им:

— Построение через пять минут.

Те начинают изображать суету.

Вадим открывает канцелярию и смотрит на часы… я тоже (время пошло!).

Канцелярия роты. Святая святых.

А нехуёвая у нас канцелярия. Стены обшиты досками, обожженными горелкой и залакированными, да с надпилами — вид получается обалденный… прям деревянным кирпичом стены выложены как будто.

У окна стол ротного. Меж ним и окном, по левую руку, сейф. На стене справа книжная полка, где лежат чьи-то военники и, как я вижу, всякая ротная документация. Над ней краснорожий портрет нашего говнокомандующего в беретке. Боря Ельцин.

«Интересно, он вообще армией занимается? Я впервые вижу ротного — и уже готов выполнять его команды. Я столько раз видел Ельцина по ящику, но прикажи он мне что-то сделать — предпочту проебаться».

Слева кровать — обычная солдатская — идеально заправленная, отглаженные, отбитые в прямой угол края… только вот подушка треугольником почему-то стоит.

— Блять… Батон… абизьяна… дрых опять тут… — Вадим досадливо сплевывает, берёт подушку и ставит её стоймя к спинке кровати, затем плюхается на эту кровать и принимает полусидячележачее положение. Столы стоят буквой «Т», и я сажусь напротив ротного, через стол от него. Здесь тоже есть карта, но уже карта мира. Она над головой ротного, на стене. Шкаф у дверей с одной стороны и стопка ящиков с другой. Судя по биркам на ящиках — это материальная база для проведения занятий.

Чтобы провести занятие с бойцами, нужно материальное обеспечение и план-конспект. Если этого нет, то солдат смело может положить прибор на такое занятие, ибо оно неверно организовано. Да и скажите на милость, как научить солдата, к примеру, пристрелять автомат без ПРБ (прибор такой для пристрелки…мушку крутить вверх-вниз и из стороны в сторону по принципу «мушка пулю лови», если кому интересно)?

— Ну, рассказывай…

— Ну… родился…

— ЭЭЭ… алё… лейтенант… ты чего?? Ты мне про то, как в роту зашел, рассказывай… Меня не интересуют книжки, которые ты в детстве читал. Лёх, забудь все, что было ДО… здесь всё по-другому… чем быстрее привыкнешь, тем лучше, причём — для тебя, ты здесь надолго… Безболезненней будет… Ферштейн?? Итак??

Рассказываю, поначалу сбиваюсь на дневальном, потом прорывает, передаю степень своего удивления, так сказать — про сортир молчу. Вадим хмурился до момента с Батоном… тут он ржёт и кивает головой.

— Вот ему в рог мог залепить прямо сразу… а хуле этот Цыренов… чмошник, мараться только, его и так день через день пиздят, он привык. Такие сразу всё бегом делают.

— Ага… видал я, как он бегает… он же реально не соображает уже… зомби.

— Всё он соображает… пока ещё не соображает — как со своей бесхребетностью жить. Забудь о том, что армия д е л а е т мальчика мужчиной. Делают мальчика мужчиной родители и общество, где он воспитывается, а армия либо закаляет, либо превращает в расходный материал. Ты мне лучше скажи, почему не ёбнул Шаботукову?? Почему Воробья не грохнул? Испугался?

— Не знаю… наверное, да…

— Вот этого нельзя… они это поймут, и ты не сможешь командовать. Ты можешь быть дураком, но не имеешь права бояться. Ссыкунов тут и без тебя хватает… Цыреновых, блядь, недоделаных.

— Вадим, а бойца я этого спать положил…

— Которого? Цыренова, что ль??

— Да…

Вадим сразу теряет благодушный вид и, присаживаясь, впивается в меня глазами. Насквозь неприятные впечатления. Взгляд изучающее-холодный, как у биолога, препарирующего лягушку.

— Зачем?

Это уже явно не шутки, и я вижу, что ротный реально серьёзен, на все сто.

Неуютно, шо пиздец. Это не отвлечённые поучения, это уже р а б о т а.

Зачем??? Да за шкафом. Я не знаю, зачем… а вот он знает. Я молчу, смотрю ему в глаза и молчу. Мне нечего тебе сказать, Вадим, я лучше послушаю, что скажешь ты.

— Пожалел?? Хыых… Ты, случаем, не малохольный??? С хуя его жалеть-то??

— Да он не соображал ничего. Говорю же.

— И чо?? Поставил бы задачу на уборку сортира… всё равно он там сам нашёл бы время передохнуть… на крайняк, можно и территорию отправить убирать… это вообще проёб… Но не жалеть на глазах остальных… ты чо, лейтенант? Ты знаешь, что с ним теперь будет, как мы уедем?? Ему этот расслабон поперёк жопы встанет ближайшей ночью. Да и сам же не рад будешь… он теперь будет месяц тебе жаловаться на всё подряд, пока ты его не отпиздишь. Ты ведь ни хуя об этом солдате не знаешь… эта тварь расковыряла ногу и забила землёй, а для верности ещё и слюней в рану ввела. Его Денис — это взводный мой… он ком. первого взвода, познакомитесь ещё… — сюда в госпиталь вез, чтобы этому уродцу ногу сохранить. Это ещё хорошо, что мне его слили вовремя… день с такой хуйнёй в ране, и реально могут копыто отпилить… вот так. А тебе известно, что потом с командиром вот такого Цыренова делают??? Эээх… зелёный ты ещё… Алексей, тут армия, тут боевая днём и ночью, тут нет места чувствам. А бойца, куда не целуй — везде жопа. Если с солдатом что-то произошло, то это твоя вина… не усмотрел именно ты…. поэтому солдат должен быть постоянно чем-то занят. Ты думаешь, их сюда всех воспитанных и из благополучных семей присыпают? Да они Гагарина ракетчиком называют. Ещё можешь поинтересоваться, где кенгуру живёт, ага. Тут тебе не Москва, и даже не Сибирь… это Забайкалье…край каторжан, смешавшихся с бурятами и якутами…