начальником заполнялась ковром и гипсокартоном. Она шла через эту брешь, и с каждым шагом разрыв становился все шире. Тихонько пискнул телефон.

Джейни записалась на обучение.

Оливия, галактическое создание. Исполненная свободы и огня, которых была начисто лишена Кливленд, как бы усиленно она ни пыталась научиться этому, зазубривая, имитируя, снова и снова повторяя. Оливия на ее месте наверняка нашла бы, что сказать. (Оливия поднимает подбородок, взмахивает волосами, выпрямляется в полный рост, открывает рот…) Кливленд – ну, боялась – это громко сказано, но ее беспокоила предстоящая встреча с дочерью Оливии. Ей бы очень хотелось соответствовать.

Три недели спустя Кливленд шла вдоль ряда птичников, который можно было разглядеть с самолетов и даже с космических кораблей. Земля на горизонте громоздилась, вырастала слоями. Силосные башни тянулись к небу. Кливленд только-только закончила ежегодную инспекцию фермы Гринов. Портфель тянул к земле старомодным электронным оборудованием сомнительного, а то и вовсе бессмысленного назначения. На пороге конторы сам Грин помахал на прощанье и запер за ней дверь. Кливленд без особого энтузиазма помахала в ответ. (Все знали, что его сестра сбежала и стала защитницей прав животных.) Она села в машину, скатилась с небольшой подъездной дорожки. И тут заметила впереди размытое белое пятно. Сбавила скорость. Чуть светлее серой земли и совсем крохотное.

Курица шагала по дороге, как будто просто пришло время взять и уйти.

Курица за пределами птичника. Это, пожалуй, можно счесть нарушением требований содержания птиц.

Сидя за рулем, Кливленд рассматривала курицу. Вселенная – полная темноты, тишины и грязи – существовала благодаря совпадению, свободе воли, ошибке. Но в птичнике ошибка означала крах. Если у кур есть возможность выбраться наружу, значит, у другой живности есть возможность проникнуть внутрь, распространить болезни, погубить половину американских потребителей яиц и так далее. Теперь придется возвращаться и объяснять фермеру, что у него тут налицо нарушение биобезопасности. Придется переделывать бланк ревизии, вычитать два балла в строке “Безопасность помещения и контроль доступа на территорию”, заново подписывать, оформлять запрос на внедрение корректирующих изменений, заполнять бланк “Схемы биобезопасности”, пересохранять то, что…

А можно просто объехать птицу и убраться отсюда восвояси.

Кливленд посмотрела на курицу, уставилась в самую ее середину.

В мысли камнем ворвалась Оливия. (Оливия указывает пальцем с голубым маникюром в сторону лобового стекла, оборачивается с возмущенным лицом к начальнику и говорит…)

Может, именно это стало решающим фактором, а может, и не это. Человеческий разум – загадка.

Курицы пребывают в постоянном движении. Они не застывают на месте, как кролики. Не смотрят тебе прямо в глаза, не мигая. Их глаза вращаются независимо друг от друга, фокусируясь одновременно на множестве объектов. Склоняя голову набок, они делают целую серию снимков с разных ракурсов. Но эта курица остановилась. И “встретилась” взглядом с Кливленд.

Кливленд съехала на обочину, выключила двигатель и вышла из машины.

* * *

Курица, одна-одинешенька, шагала прочь от восьми теряющихся в полутьме агрегатов Счастливой фермы Гринов. Первые ее шаги по земле, а не по металлической сетке. Где ее мать? Ей едва больше года, сирота с первой трещины в скорлупе. Кто знает, куда она направлялась (зачем курица переходит дорогу?) и “думают” ли вообще курицы о таких вещах, как расстояние (конечно, думают – не совсем так, как мы, но похоже). Такую курицу стоило поддержать. Не всякая промышленная птица, впервые выбравшись из клетки, решится шагнуть в холодную свободу после того, как всю жизнь провела за решеткой. Большинство прижмется к стене под навесом или спрячется в кустах, надеясь поскорее снова оказаться внутри, чтобы не стать жертвой черт знает чего – неба и всякого зла, которое в нем наверняка таится. Рожденные для страха, можно так сказать. Но вот вам пожалуйста – предприимчивая (неосмотрительная?) курица, Буааак – так она себя называет. Все цыплята, курицы, вообще все птицы называют себя и друг друга особыми индивидуальными видами чириканья – иначе говоря, именами.

Как же это Буааак вляпалась в такое затруднительное положение?

Или, если точнее, как она ухитрилась из него выпутаться? (Затруднительное – это скорее положение ста пятидесяти тысяч кур-несушек, которых она оставила там, в птичнике. Как все эти прочие куры вляпались в такое?)

В предвечерний промозглый час мелкими шажками бежала она по дороге.

* * *

Любой другой главный инспектор оставил бы курицу в покое и уехал. Но Кливленд Смит была не понаслышке знакома с беговой дорожкой и стерла не один тренажер для бега. Три года подряд она занимала первое место в Забеге на башню Хэнкок, для которого инспекторы со всей страны собираются в последний день ежегодной конференции в Чикаго и наперегонки взбираются на 94-й этаж небоскреба. В общем, бегать она умела.

Курица оказалась быстрой. Она шныряла и петляла, но Кливленд загнала ее в угол у эстакады для мойки колес и поймала. Она держала птицу согласно методическим указаниям Союза производителей яиц: одна ладонь – под грудью, другая захватывает обе лапы, для надежности поближе к туловищу. Она зашагала обратно к конторе, чтобы вернуть курицу и прочитать лекцию о соблюдении стерильности фермы.

И вдруг засомневалась. Курица, побывавшая снаружи, вернуться в курятник уже не может. Работник фермы ее усыпит. Отличную курицу, шуструю. Тут бы нужен карантин. Ветеринарный кабинет на каждой ферме и врач-ветеринар на полставки, не такая уж безумная идея, если учесть, что на каждой ферме содержатся миллионы птиц.

Начальник регионального управления поднимает руку.

– Кливленд, простите, я вас перебью.

(Оливия в цветочном платье и кроссовках бросается за улетевшим мячом, победно поднимает его над головой и с улюлюканьем бросается вниз по ступенькам трибун.)

Она положила курицу на заднее сиденье и завела мотор.

Ха-ха! Вот она мчится в направлении города (конечно, на предельной допустимой скорости) с кудахтающей курицей на заднем сиденье. Глупая птица свалилась на пол. Земля за окном цвета песка, небо – каменного оттенка, и только Кливленд внутри раскрашена, как мультипликационный персонаж, она – вжих! – уносится прочь. Смотрите, как она исчезает вдали.

Она сидит в машине у своего дома. Стены, газон, соседние дворы – все размытого оттенка середины зимы, цвета искусственно поддерживаемой жизни. Ее вдруг осенило: а как она объяснит появление в доме полудохлой курицы? (Да, у нее есть муж, хороший человек, администратор приемной комиссии местного техникума, специализирующегося на том, чтобы заталкивать молодых людей в особые прорези, пока они едут по конвейеру, и возвращать обратно упакованными и сертифицированными.) Он вернется домой через час и решит, что она сошла с ума. Кливленд оглянулась на