- Олег, останови, - Антон кладёт руку на плечо водителя.

- Зачем, Тош?- сидящий на переднем пассажирском Балу поворачивает к нему удивленное лицо,- Нельзя...

-Надо. Сейчас давай. Тормози, сказал,- младший Палей раздраженно хлопает водителя по плечу. И тот, тяжко вздохнув, сдаётся.

-Ну, Антон Вадимыч, на вашей совести,- бурчит себе под нос.

-Ага,- парень выскакивает из машины, не успевает та припарковаться около небольшого торгового центра.

У Балу оживает рация.

-Да малому что-то взбрендило. Всё, Казим, не гони, за ним иду,- Костя тоже нехотя выползает из джипа и спешит за исчезнувшим в магазине парнем.

Мы с водителем остаёмся ждать. Поглядываю на часы. Рассеянным взглядом провожаю прохожих и проносящиеся мимо машины. Молчим. Через минут десять показывается Антон с огромным букетом белых лилий в руках. Рядом вышагивает Балу. Вижу, как младший Палей забирает у него рацию и что-то говорит в неё. Спорит похоже. Потом наушник оживает у водителя.

-Да, Казим...Да...Уверен? Вадим Львович же приказал...Ладно, добро.

Передняя и задняя двери открываются одновременно, впуская мужчин. Дурманящий запах лилий тут же окутывает весь салон. Голова начинает плыть. Младший Палей кладет букет на сидение между нами, и цветы практически упираются мне в нос.

-Ну, Антон Вадииимыч,- цокает недовольно водитель, трогаясь.

Балу тоже сидит хмурый. Поглядывает на Антона в зеркало заднего вида.

- Так, ты же взрослый уже парень, Тош. Всё понимаешь... Времени тебе...

- Знаю,- раздраженно отмахивается Палей и утыкается в свой телефон, бурча,- Одна нога здесь- другая там. Не ссы...

Я недовольно кошусь на вонючий букет. Раньше не замечала, что лилии такие раздражающие. Это он к подружке своей заскочить решил всей честной компанией? Без меня этого никак не сделать? Дурдом. Ромео тоже мне нашёлся… Бесит.

Машины наши сворачивают влево на светофоре, хотя я уверена, что нам надо прямо. С каждым лишним метром раздражение моё всё растёт. Ну правда, я не желаю участвовать в романтических похождениях своего пасынка. Заезжаем в частный сектор. Ещё чуть- чуть и начнутся дачи. Это уже смешно. Мы в другой город собрались? Я есть хочу в конце концов. Не выдержав, цежу сквозь зубы.

- А потом никак было на свидание не съездить? Я с твоими подружками знакомиться не вызывалась.

Антон резко отрывает глаза от телефона и морозит меня таким ледяным взглядом, что я невольно прикусываю губы, интуитивно ощущая, что ляпнула что- то не то.

- Помолчи, - беззвучно, но очень выразительно шепчет парень и отворачивается.

Вместо него подает голос Балу, хриплый и извиняющийся.

-Так мы на кладбище, Лейла Фаридовна. Девять дней же...Не волнуйтесь. Мы быстро.

Я молча вжимаюсь в сидение. Дьявол, как неудобно. Как я могла забыть? Прикрываю глаза. Я бы извинилась, только вряд ли это кому- нибудь нужно.

***

Джипы останавливаются у ворот городского кладбища.

-Кого возьмёшь с собой? - Балу поворачивается к Антону, открывающему дверь.

-Никого,- отрезает парень, потом, кривясь на протестующий взгляд охранника, сдаётся,- Казима давай.

- Ладно, - соглашается Балу и всё равно тоже покидает салон, бросая в рацию,- Казим, с Тохой иди.

- Принял,- потрескивает в ответ.

Дверь джипа перед нами открывается, и оттуда выпрыгивает крепкий невысокий наголо бритый мужчина лет сорока. Он залихватски свистит Антону, останавливая, и спешит к нему. Озирается по сторонам. Тихо. Вокруг никого. Да и не может быть. Никто же не знал, что мы свернём сюда. Наверно только поэтому охрана и согласилась. Нервно перебираю ткань юбки, разглядывая виднеющиеся памятники и кресты за забором. Девять дней...Так странно. Ещё девять дней назад мой муж был чужим мужем. Это невероятно короткий срок. Вадим тоже скорбит, как и сын? Должен. Но всё равно лёг со мной, женился...На языке ощущается неприятная горечь. Разве это правильно? Ощущаю себя воровкой, умыкнувшей чужого мужа. Но я же не виновата. Я даже не знала. И сейчас почти не понимаю ничего. Антон правду мне тогда сказал ночью...

Какие у Вадима были отношения с женой? Антон взрослый, значит долго прожили. Не любил, так всё равно должен был уважать за сына. У нас любовь и не ценится. Что любовь? Год пройдёт, два пройдёт, и исчезнет та любовь. А семья останется. Преданным надо быть. А вот так сразу другую брать? Разве хорошо? Чёрные мысли забивают голову. Вспоминаю поведение Вадима, все его слова, жесты и взгляды. Пытаюсь вычленить признаки скорби, и не выходит. Хотя, что я знаю о скорби мужчин? У женщин плакать принято. А мужчины...Вот два месяца назад дядя Аид погиб, так отец только молчаливей стал, строже. Так бы не знала его, и не поняла ничего. Вадима я тоже не знаю...

Балу, стоящий у моего окна, смачно сплёвывает на землю и выбивает сигарету из пачки. Прищуренный взгляд неотрывно направлен на кладбищенскую дорожку, по которой скрылись из виду Казим и младший Палей. Нажимает рацию.

- Тихо всё?

- Да,- трещит в ответ.

- Добро. Быстрее там...

Опускаю стекло, привлекая к себе внимание охранника. У меня столько вопросов сейчас роится в голове, что хочется задать хотя бы парочку.

- Извините, Константин,- начинаю я робко.

- Во- первых, " извини" и " Костя",- хмыкает Балу, выпуская сизый дым в сторону,- Во- вторых, скрыли бы вы своё смазливое личико за бронированным стёклышком, Лейла Фаридовна.

- Я только спросить хотела, Костя, - улыбаюсь в ответ на его грубоватый комплимент, - А как она погибла? Ну, жена...

- А вы не знаете? - хмурится Балу, делая смачную затяжку.

- Совсем не знаю ничего,- признаюсь.

Охранник отводит взгляд. Цокает и медленно проводит языком по губам. Терпеливо жду.

- Ну так вы по новостям видели наверно,- тихо произносит мужчина, не смотря на меня,- Три недели назад пропала. Искали долго. Вот девять дней назад нашли...

Балу резко переводит на меня тяжелый взгляд.

- Собаки нашли. На болотах. В мешке мусорном по частям. Правда, там не всё было...Не слышали?

По позвоночнику сползает липкий холод. В голове разливается тошнотворная слабость. Да, конечно я видела. И её портрет в новостях. Только фамилию какую-то другую говорили. Алена звали, кажется…И замазанное телевизионщиками содержимое мешка видела... Это...она??? Бывшая жена моего мужа?

- Слышала,- хриплю тихо.

- Ну вот,- Балу сплёвывает и тушит ботинком улетевший на землю окурок.

-Кто это сделал? - мой голос дрожит.

Мне становится страшно. И за ту несчастную женщину, и за себя. Костя не отвечает. Лишь вспарывает меня тяжелым сканирующим взглядом. Догадка молнией прошивает. На кого он думает. На кого они все думают. Я отрицательно мотаю головой, в носу начинает щипать от беспомощности и несправедливости.