Сергеев насторожился, схватил справку и почти побежал к Родионову в его кабинет на втором этаже. Олег Иванович встретил молодого дипломата стоя у окна и помешивая ложечкой чай в чашке.

— И в чем у вас там загвоздка? — спросил он с мягкой улыбкой, грея Сергеева взглядом доброго дядюшки.

— Видите ли, мне для налаживания продуктивного контакта с одним из чиновников нужно узнать кое‑что о его связях в Советском Союзе, где он учился с 1973 по 1977 год.

— Хороший подход к работе, — Родионов кивнул головой, не спеша вернулся к своему столу, заваленному проспектами, бланками и цветными фотографиями с последнего фестиваля. — Вы сделали запрос по официальным каналам?

— Нет, — мотнул головой Сергеев, поняв, что ступил неосторожно ногой в трясину каких‑то межведомственных отношений, забюрократизированных до крайности.

— Ну, как же, Станислав Васильевич. Это ведь просто делается. Оставляете у секретаря посольства свой запрос на имя Шляпникова. Поскольку вы напрямую посольству не подчинены, а лишь относитесь к категории…

— Я понял, — нахмурился Сергеев. — Собственно, это понятно, что мы с вами из разных ведомств, я просто полагал, что для ускорения процесса…

Замолчав, Станислав остался сидеть, решая для себя: пора ему вставать и уходить или он все же получит от разведчика дельный совет вместо прописных истин, которые Сергеев и так знал прекрасно. Жаль, если не получится наладить хорошие, добрые, доверительные отношения здесь, в посольстве, со своими коллегами. Чего уж тогда мечтать о доверительных отношениях с местными чиновниками.

— Знаешь, Стас, — вдруг заговорил Родионов совсем другим голосом. — Не делай поспешных, а самое главное, неправильных выводов.

— Вы о чем?

— О том, что мое гражданство и твое гражданство уже повод для того, чтобы пить вместе водку. Что мой кабинет в этом здании и твоя миссия в Никарагуа — это уже повод просиживать вместе ночами под абажуром настольной лампы и с энтузиазмом шептаться о тайных делах и разведывательной информации из первых рук.

— Простите, Олег Иванович, — Сергеев встал и холодно посмотрел на Родионова. — И в мыслях не было фамильярничать или иным способом набиваться…

— Отставить! — вдруг командирским голосом рыкнул советник и кивнул на стул, с которого Сергеев только что встал.

Пауза повисла в кабинете невеселая, как показалось Станиславу. Нет ничего хуже, чем ошибаться в людях, на которых рассчитываешь, к которым пытаешься относиться так, как хотел, чтобы относились к тебе. Ошибаться в людях, с которыми ты готов делать одно большое и важное дело, а в результате получается, что ты потерял много времени, нервов, а работа не сдвинулась с места ни на сантиметр.

— Надулся как мальчишка, — усмехнулся Родионов и снова заговорил своим добродушным тоном: — Я же предупредил, чтобы ты не делал поспешных и неправильных выводов. А ты мгновенно их сделал. Хорошо, что я о тебе много знаю, Станислав. Это твое третье самостоятельное задание. Два ты выполнил с блеском, и поэтому тебе можно доверять. Но ты не усвоил одной простой истины: тебе никто не обязан помогать, тебя никто не будет хвалить так, как тебя хвалили преподаватели в институте и кураторы на стажировке. В каждом ведомстве свои правила, и каждое ведомство играет по ним самостоятельно. Все остальное — компромиссы, хотя кажется, что КГБ и МИД делают одно дело. Не принято делиться информацией и помогать без разрешения на то высокого начальства, которое видит ситуацию со стороны. Если мы начнем на нашем уровне все делать вместе, без разрешения сверху, мы перестанем быть разведкой, а вы — внешнеполитическим ведомством. И станем большим колхозом. Никому не нужным и бесполезным.

— Обнадежили вы меня, — усмехнулся Сергеев, хотя прекрасно понял, что имел в виду Родионов.

— На самом деле я тебя предупредил, проинформировал и подстраховал от ошибок в дальнейшем.

— Спасибо, Олег Иванович, за урок, — поднимаясь со стула, сказал Станислав. — Я действительно все понял. Признаю, с моей стороны обращение к вам было мальчишеством.

— Совершенно верно, — улыбнулся Родионов, — мальчишеством. Но все не так плохо. На этот раз мне приказано тебе помогать. Задание твое самостоятельное, но все мы как бы на подхвате, потому что работаем по одному и тому же делу. Просто… в другой раз такого не будет наверняка, а ты будешь рассчитывать. К хорошему ведь быстро привыкаешь, правда?

— Ладно, ваш урок я усвоил. Спасибо!

— Чем богаты, — кивнул разведчик и стал серьезным. — Значит, так, Станислав Васильевич. Ты ищешь контакты среди чиновников с тем, чтобы найти выход на тех, кто может обеспечить тебе документальное подтверждение помощи американских спецслужб никарагуанским контрас. На неофициальном уровне поговорить на эту тему могут откровенно многие, ты сам понимаешь, а вот что касается официальной помощи Советскому Союзу, то тут все сложнее. Кого ты наметил для вербовки?

— Начальника управления автотранспортного обеспечения Департамента муниципальных самоуправлений Хесуса Августо Уголино.

— Так, неплохо. А почему его?

— Он учился у нас в Союзе не так давно, допускаю, что у него в Москве остались вполне реальные симпатии. А если симпатии на личном уровне, то это может иметь продолжение и в виде симпатий к нашей стране.

— Молодец, хорошо вас там в МГИМО готовят, — улыбнулся Родионов.

— Сколько это займет времени?

— Сутки, думаю, не больше.

— Так быстро? — удивился Сергеев. — Хотя, я так понимаю, что спрашивать вас о ваших секретах и возможностях не рекомендуется. Можно опять нарваться на выволочку.

— Какие секреты? Ты и сам все знаешь про фототелеграф и ЗАС‑аппаратуру[ЗАС — засекречивающая аппаратура связи.]. А еще ты забываешь, что информация о таких людях, как твой Уголино, есть и у нас. Ладно, Стас, сутки!

Сергеев вышел из кабинета советника по культуре и направился в свою комнату, служившую ему и рабочим кабинетом. Вообще‑то, еще на семинарах в институте и во время стажировок кураторы говорили будущим дипломатам о разделении функций разведки и дипломатической службы. Хотя существует еще понятие дипломатической разведки. Чем сейчас, собственно, Сергеев и занимался. А разведчики с дипломатическими паспортами существовали всегда и во всем мире. Когда лидер твоей страны приезжает в другую страну для проведения переговоров, даже когда еще только готовится такая встреча, активно используются все способы получения достоверной информации, подлежащей аналитической обработке. Используется и оперативная информация, и документально подтвержденная.

Вот только смешивать их нельзя. И нельзя ни в коем случае давать повод заподозрить дипломатических работников в шпионаже. Поэтому сегодня Родионов и разыграл этот спектакль перед молодым дипломатом. Так быстрее запомнится. Дипломатия есть дипломатия, разведка есть разведка, и они должны пересекаться как можно реже, хотя работают на одну цель. Цель одна, а методики работы разные. В любой контрразведке работают не дураки, и они вполне могут отличить дипломата от разведчика по его поступкам, по его деятельности. И Сергеев будет все время на виду и будет заниматься тем, что разрешено, будет заниматься официально. И если он придет к кому‑то из граждан Никарагуа с информацией по линии разведки и будет его вербовать, то в нем сразу заподозрят разведчика и выдворят из страны в 24 часа. А это значит, что миссия его будет провалена и другому человеку на этом месте работать будет на порядок сложнее.