– Это по твоей специализации, – улыбаясь, как ни в чем не бывало объявил Игорь.

Бумаг и вправду оказалась уйма. Нужно было их разобрать и систематизировать, организовать архив, проверить наличие электронных версий… В общем, как оценил Олег, наискучнейшей работой до самого конца практики он оказался обеспечен.

– А что, архивом до меня совсем никто не занимался? – спросил Волков помощницу Наташу, которая по окончании пиршества уселась за стол и принялась с деловым видом красить губы ярко-вишневой помадой.

– Ты же видишь, нас совсем мало и мы заняты, – объявила Наташа, надувая губки и в очередной раз проводя по ним помадой.

– Я так и подумал, – согласился Олег, возвращаясь к бумагам.

Остальным досталась более веселая, но и более сомнительная, по мнению Волкова, работа: участвовать в добрых делах Игоря.

– Еще неизвестно, кому хуже, – пробормотал Олег, систематизируя заявления об отпусках сотрудников за последние четыре года, – видимо, как раз с момента организации представительства. – Эту ерунду тоже нужно сканировать? Да, чувствую, эту практику я забуду не скоро!..

* * *

– Олег Волков – очень способный молодой человек. Я читал его характеристику и понимаю, что отправлять его возиться с бумажками – это преступление. – Игорь сокрушенно оглядел четырех собравшихся вокруг него практикантов. – Но не представляю, чем его еще занять. У меня просто нет для него дела, ничего по его части…

– Вы демократичный начальник, даже объясняете, – протянул Влад.

– Хорош издеваться. – Игорь усмехнулся. – Думаешь, не понимаю, что для вас здесь вообще масштаб мелковат – после ваших-то прежних приключений, и вдруг скучная, сонная провинция. Но ничего, как раз для вас я кое-что отыскал. Съездим сегодня в реабилитационный центр. Мне очень пригодится помощь Ники и Алисы, да и по Юлиной части там есть чем заняться.

Они добирались до места долго по занесенным и изрытым дорогам, с которыми даже крутой «Лендровер» Игоря, управляемый счастливым от оказанной чести Владом, справлялся с трудом.

Сам Игорь сидел рядом с водителем и умудрялся не только показывать дорогу, но и развлекать трех девушек, устроившихся на заднем сиденье. На этот раз он травил байки об академии.

– Ну, значит, сидим мы на последнем этаже высотки, – рассказывал он. – Задание: выбраться в течение десяти минут. Что делать – совершенно непонятно. И тут одна девица подходит к окну, встает на подоконник, говорит: «Вингардиум Левиоса», – и на полном серьезе собирается сигануть вниз. Мы ее еле-еле оттащили.

– «Гарри Поттера» перечитала, – кивнула Ника.

– Это точно, – усмехнулся начальник Валдайского отделения. – Она вообще поттероманка была. В остальном милая девушка, симпатичная такая, но несколько гммм… фантазерка. Хотите сплетню? – Он подмигнул и тут же продолжил: – Она на профессора Мельникова западала. Уверяла, будто он на профессора Снейпа похож. Юмористка, честное слово! Где Мельников, а где Снейп!

– Ну, Вадим Петрович тоже обаятельный, – вступилась за профессора Юля.

– Вадим Петрович – сплошное обаяние, если ему потребуется. – Игорь вдруг стал серьезным. – А если честно, он один из самых опасных людей, которых я знаю. Если он чего-то захочет, он этого добьется.

В салоне повисла напряженная тишина.

– А что с той студенткой? – спросила Алиса, большей частью для того, чтобы нарушить неловкое молчание.

– С Кристиной? Ее курса с третьего, кажется, выгнали. У нас тогда как раз команды образовываться начали. Она еще долго продержалась… говорю же, не от мира сего была… Скоро поворот, здесь сложная дорога, – сказал Игорь и, отвернувшись, принялся командовать Владом.

Алиса и забыла бы этот разговор, но когда они выходили из машины, Ника шепнула ей:

– С этой студенткой что-то личное. Он закрылся, но я успела почувствовать.

– Личное – это то, во что не вмешиваются, – напомнила Алиса, ей стало вдруг неприятно.

– Да ладно. – Ника пожала плечами, и обе девушки последовали за остальными.

Реабилитационный центр оказался в старом, еще советских времен, обшарпанном здании. Игоря здесь знали и были ему рады.

– Мои практиканты! – с гордостью объявил он, представляя ребят пожилой заведующей.

Им вручили белые халаты, тапочки и маски, рассказали, что следует и что не следует делать, и, наконец, провели в детское отделение. На глаза Алисы навернулись слезы, когда она увидела совсем еще маленьких детей, лежащих на кроватях.

– Оставляю вас с Игорем Анатольевичем. – Заведующая посмотрела на начальника Валдайского отделения. – Под вашу ответственность.

– Не волнуйтесь, я прослежу, – пообещал Игорь и, когда она ушла, серьезно посмотрел на ребят. – Тут есть дети, которые даже не способны сказать, что с ними, поэтому именно мы можем им помочь. Ты, Ника, Алиса, Юля… Вы очень нужны именно здесь. Можете осмотреться. Будут вопросы – задавайте.

Дети были взволнованы появлением незнакомых взрослых, но очень быстро нашли с ними общий язык. Алису поразило, что даже самые больные из них легко откликаются на попытки развеселить, заинтересовать их. Дети оставались детьми даже во власти самой тяжелой болезни. Они хотели играть, забывали о плохом и всем сердцем стремились к хорошему. Быть может, именно поэтому в детском отделении не царила та мрачная атмосфера, какая бывает там, где лежат взрослые тяжело больные люди. Но от этого мужества детишек и осознания какой-то глобальной мировой несправедливости хотелось плакать.

– Не переживай. – Рука Игоря накрыла Алисины пальцы, и девушка вздрогнула. – Мы не творим чудес, но постараемся сделать все, что сможем. Вы очень кстати приехали.

Алиса не понимала, что делать, но Игорь как ни в чем не бывало убрал руку и продолжил:

– Пойдем, я кое-кого тебе покажу…

Пока Ника, Юля и помогающий им Влад занимались с детьми, Игорь провел Алису через коридор в другую палату.

Это была совсем крохотная комната, полная солнечного света. На кровати, оплетенная сетью приборов, словно выловленная рыбаком маленькая серебристая рыбка, лежала девочка лет, может, семи. Она была чудовищно худая. Ее глаза были закрыты, лицо – бледное, исхудавшее, с запавшими щеками. Кожа ее казалась тонкой вощеной бумагой, на одной щеке виднелся огромный багровый рубец.

– Что с ней?! – прошептала Алиса так тихо, словно боялась разбудить девочку.

– Несчастный случай, пожар. Это случилось уже больше трех лет назад. Ее родные погибли. Девочку удалось спасти, но с тех самых пор она в таком состоянии, – ответил Игорь так же тихо. – Летаргия, но хотя бы дышит сама.

Алиса замерла, глядя на тонкую детскую ручку, туго обтянутую сухой кожей. Рука была как веточка. Панова до крови закусила губу. Как несправедлив мир, в котором страдают дети! А еще Алисе вдруг стало стыдно за собственные переживания: как часто она сетовала на свои невзгоды, такие незначительные перед лицом настоящего горя.