Шрифт:
Интервал:
Закладка:
23 октября 1933 г.
СПО ОГПУ вскрыта и 21 октября 1933 года ликвидирована террористическая группа среди технических работников, проживающих в общежитии Комиссии Содействия Ученым (КСУ).
Направляю показания арестованного руководителя тер[рористической] группы ЛЕБЕДЕВА Степана Лукьяновича, 1908 года рождения, беспартийный, бывший пограничник войск ОГПУ, вахтер «Союзкино».
На предварительном допросе ЛЕБЕДЕВ сознался в том, что подготовлял террористический акт над тов. СТАЛИНЫМ.
При выполнении теракта ЛЕБЕДЕВ решил использовать оружие, данное ему как вахтеру «Союзкино».
Лебедев имел в виду использовать свое положение вахтера «Союзкино» в Гнездиковском переулке, совершив теракт в один из приездов вождей на закрытый просмотр кинофильма.
Вовлеченные ЛЕБЕДЕВЫМ в тер[рористическую]группу БУСЕ И. А. – установщик паровых котлов КСУ и КЛЕМЕНЬЕВ И. А. – сторож КСУ задержаны.
НАЧ[АЛЬНИК] СПО ОГПУ Г. МОЛЧАНОВ[29]
ПОМ. НАЧ[АЛЬНИКА] СПО ОГПУ М. ГОРБ[30]
ДОКУМЕНТ № 3[31]
ЗАМ[ЕСТИТЕЛЮ] ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ОГПУ тов. ЯГОДА
26 октября 1933 г.
В дополнение к протоколам ЛЕБЕДЕВА С. Л. (аг[ентурная] разр[работка] «Гнездиковцы») о подготовлявшемся теракте на Гнездиковском переулке направляем дополнительный протокол ЛЕБЕДЕВА от 25 октября 1933 г.
НАЧ[АЛЬНИК] СПО ОГПУ Г. МОЛЧАНОВ
ПОМ. НАЧ[АЛЬНИКА] СПО ОГПУ М. ГОРБ
ДОКУМЕНТ № 4.[32]
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
Лебедева Степана Лукьяновича
25 октября 1933 г.
В дополнение к своим предыдущим показаниям сообщаю, что совершение террористического акта над членами правительства, бывающих на закрытых просмотрах картин в главном управлении кинофото-промышленности – по Гнездиковскому переулку – не представляло и не представляет никакой трудности. В частности, я находился от того места двора, где останавливаются машины с членами правительства, не более, чем в ста шагах. Таким образом, пока члены правительства выходят из машин, их можно было догнать и стрелять в упор. Была и вторая возможность совершения теракта с Б. Гнездиковского переулка, откуда расстояние до машин не более 50 шагов. В этом случае можно было совершить теракт, не заходя во двор, т. к. можно стрелять через прутья железной ограды. Время приездов членов правительства мне было известно – это между 10 и 11 часами вечера.
Мысль о совершении террористического акта над товарищем СТАЛИНЫМ у меня особенно укрепилась после моего разговора с БУССЕ, который на мое сообщение об отъезде СТАЛИНА в отпуск заявил: «Хорошо бы его (т. СТАЛИНА) застрелить».
Это меня уверило в том, что БУССЕ известный мне по его высказываниям как явный враг Сов[етской] власти, не только говорит, но и может помочь мне в совершении теракта. На КЛЕМЕНТЬЕВА я меньше надеялся, но знал его также как врага Сов[етской] власти, разделяющего мои взгляды и ведущего контрреволюционные разговоры. Протокол с моих слов записан правильно и мне прочитан.
ЛЕБЕДЕВ С.
ДОПРОСИЛ:
УП[ОЛНОМОЧЕННЫЙ] 4 ОТДЕЛЕНИЯ СПО ОГПУ СКУРИХИН
Какие же выводы можно сделать после изучения приведенных документов?
Во-первых, оперативные материалы 1933 года были сброшюрованы в отдельное архивное дело лишь 21 октября 1938 года, то есть вся эта информация о покушении на Сталина пять лет находилась «под сукном» в чьем-то сейфе или в рабочем столе без какого-либо движения.
Попробуем выяснить, в чьем же столе лежали без движения эти несколько страниц важнейших для того времени документов.
Оперативник Скурихин, допрашивавший в 1933 году «руководителя террористической группы» С. Л. Лебедева, сделал все, что мог и что должен был сделать: доложил о вскрытии заговора против Сталина своему непосредственному руководителю, начальнику секретно-политического отдела НКВД Г. Молчанову, который, в свою очередь, поступил точно так же, по инструкции.
И отрапортовал о «ликвидации террористической группы» заместителю Председателя ОГПУ Г. Ягоде.
Однако, от всесильного Г. Ягоды не поступило никаких письменных указаний, вероятно, при этом от него последовали какие-то устные распоряжения: забыть, замять, «приглушить» это дело.
Возможно, у Ягоды для такого решения были какие-то свои соображения?
Но об этом мы узнаем позднее…
КАТЫНЬ
Загадка Катыни
Первую версию трагических событий в Катыни, где были расстреляны польские офицеры, можно назвать официальной политической версией сегодняшнего дня.
Как возникла эта версия? Поможем Читателю, как и было обещано во введении, самостоятельно ответить на поставленный вопрос, опираясь на бывшие ранее недоступными архивные документы. Назовем их очередной раскрытой тайной наших архивов.
Итак, отправляемся в Российский государственный архив новейший истории и открываем одно из дел, документы которого свидетельствуют о неизменной, до 1989 года, позиции советского руководства по катынской трагедии – как отмечалось на Нюрнбергском процессе, вина фашистской Германии в уничтожении польских офицеров считалась официально признанным фактом[33].
Совершенно неожиданным можно назвать появление 6 марта 1989 г. служебной записки заведующего международным отделом ЦК КПСС В. Фалина, в которой он подчеркивает, что «…Год назад [нам] был передан «Секретный доклад об участии польского Красного Креста в работе по эксгумации захоронений в Катыни под Смоленском, произведенной в период апреля – июня 1943 г.», который подводит к выводу о виновности НКВД в уничтожении польских офицеров…»[34].
Проходят дни, готовятся новые документы, но, судя по всему, объективность секретного доклада польского Красного Креста от 1943 г., который составлялся под прямым руководством немецких офицеров, не подвергается никакому сомнению. И 27 марта того же года в ЦК партии появляется новая служебная записка: «В польской печати открыто утверждается, что в гибели польских офицеров повинен Советский Союз, а сам расстрел имел место весной 1940 года… Правда, вина за катынское преступление возложена на «сталинское НКВД», а не на Советское государство […]
Вместе с тем, нашим представителям не дано полномочий рассматривать по существу веские аргументы польской стороны […]
Видимо, нам не избежать объяснения с руководством ПНР по трагическим делам прошлого. Время в данном случае не выступает нашим союзником. Возможно, целесообразнее сказать, как реально и кто конкретно виновен в случившемся, и на этом закрыть вопрос. Издержки такого образа действий в конечном счете были бы меньшими в сравнении с ущербом от нынешнего бездействия»[35].
И вскоре, 31 марта 1989 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение: «…1. Поручить Прокуратуре СССР, Комитету государственной безопасности СССР, МИД СССР, Государственному правовому, Международному и Идеологическому отделам ЦК КПСС в месячный срок представить на рассмотрение ЦК КПСС предложения о дальнейшей советской линии по катынскому делу»[36].(выделено мной – А. Д.).
Вот таким образом готовилась политическая мина замедленного действия, осколки которой долетают до нас и сегодня. Может быть, одна их главных причин столь поспешных и необдуманных решений – визит в СССР тогдашнего польского руководителя В. Ярузельского, во время которого М. С. Горбачев принес извинения за гибель польских офицеров?
Читаем сегодняшний учебник по истории для старшеклассников: «По решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. 21 857 офицеров и других арестованных поляков были расстреляны. Подлинные документы так называемого