А за окном бушевал ветер, рвущий в клочья серебристо-белый плед, в который тщетно пыталась укутаться продрогшая земля…

Всю дорогу Джен молилась только об одном: лишь бы несчастная Перл не замерзла и не простудилась. Обезьянка, закутанная теплым шарфом, уже даже не пыталась выбраться из сумки. Джен на чем свет стоит ругала себя за то, что не оставила Перл в каком-нибудь отеле для животных, которых в Нью-Йорке, где она трудилась над своим последним заказом, было более чем достаточно.

Таксист, так и не объяснивший Джен, что же такое загадочный «Такобризль», высадил ее на той самой развилке, о которой говорил мистер Силвер. Дальше Джен, окутанная поднявшейся метелью, пробиралась уже почти на ощупь.

Людей на улицах не было, да и сами улицы невозможно было рассмотреть из-за плотной занавеси снега, метавшейся то в одну, то в другую сторону. Скоро Джен поняла, что окончательно и бесповоротно потерялась — путь до развилки был потерян, а в Лайтшроубсе, куда Джен попала впервые, она совершенно не ориентировалась.

О том, чтобы найти дом своего заказчика Скотта Силвера, Джен уже и не думала. Только бы попался хоть какой-нибудь дом, где можно было бы согреть Перл, погреться самой и позвонить.

Огромным счастьем было уже то, что Джен догадалась одеться в поездку потеплее: натянула старенькую лисью шубку, шерстяные носки, любовно связанные бабушкой, толстые утепленные джинсы, а на ноги надела большие сапоги из оленьего меха, расшитые бисером.

Видела бы ее сейчас мама! Вот она уж точно сказала бы, что Джен сошла с ума. Что Джен не сидится на месте. Что Джен, ее маленькая Джен, вместо того, чтобы уже остепениться, выйти замуж и нарожать детишек, колесит по всем частям света, занимаясь самой бесполезной работой на свете.

А если бы маму слышал ее нью-йоркский приятель Фредди, то он сказал бы, что это воистину мудрые слова. Джен следовало бы принять его предложение, выйти за него замуж, и уж он-то точно позаботился бы о том, чтобы она не бродила по заснеженному и завьюженному городку Лайтшроубсу в поисках дома заказчика, какого-то мистера Силвера, будь он неладен!

И одна только бабушка, пожалуй, воздержалась бы от жесткой критики в адрес Джен. Ведь ее внучка сделала свой выбор, пускай неправильный, но зато свой собственный. Ведь далеко не все на это способны.

Джен не успела заметить, как пустынный Лайтшроубс укутало покрывало мглы. Стало еще холоднее, а ветер, словно решив, что ночью он может разбойничать безнаказанно, разошелся уже не на шутку. Джен уже не чувствовала ни щек, ни кончика носа, когда вдалеке замаячил туманный огонек. Выбора не было, поэтому Джен, заглянув в сумку и убедившись, что Перл жива и пока еще здорова, двинулась в ту сторону, откуда виднелся этот призрачный маячок.

Миновав какую-то аллею, Джен разглядела впереди смутные очертания источника света. Здание больше напоминало школу, чем дом, но Джен было уже все равно, в каком именно месте они с Перл бросят свои озябшие кости. Лишь бы в этом месте было тепло.

Сделав еще несколько шагов, Джен поняла, что уже почти ничего не видит. Ресницы словно прилипли друг к другу. Вытянув окоченевшую руку из толстой вязаной перчатки, Джен, насколько это было возможно, согрела ее своим дыханием и приложила к глазам. Обрывок света снова замелькал в кронах деревьев, а Джен, прижав к сердцу заветную сумку с обезьянкой, мужественно зашагала вперед.

На крыльцо большого дома Джен поднималась уже совершенно ослепшая от застывшей на ресницах воды. Окончательно взбесившийся ветер едва не сшиб ее со ступенек. Еще раз отогрев глаза уже привычным способом, Джен прозрела и тут же, к своему беспредельному ужасу, обнаружила, что на двери нет звонка.

Собрав последние силы, Джен сжала свою деревянную руку в кулак и стукнула ею по двери, сделанной из настоящего дерева.

— Откройте! — крикнула она. — Откройте, пока меня не унесло ветром! — Ветер до поры до времени решил пожалеть Джен и всего-навсего заглушил ее крики. Джен наклонила голову к сумке. — Перл, ты жива?

Из сумки донеслось тихое воркованье, которое успокоило ее и придало ей сил. Джен еще раз постучала в дверь, снова крикнула, но ответом ей по-прежнему был насмешливый хохот ветра.

Решив, что в доме наверняка должен быть какой-то другой вход, она спустилась с крыльца, чтобы обогнуть дом. В конце концов, она же пришла сюда на свет! Кому-то же этот свет понадобился! Обойдя кирпичную стену, Джен действительно увидела освещенное окно. Плотные алые с золотом шторы переливались так, словно по ним ползали языки пламени.

Джен поднялась на цыпочки и постучала в окно.

— Кто-нибудь, отзовитесь! Эй, впустите меня! — Услышав голоса и смех, Джен повторила попытку и сделала это не зря: шторы наконец раздвинулись и на нее из-за разрисованного морозом стекла выставилось живое человеческое лицо. — Помогите!

До нее донеслись обрывки какой-то фразы, но Джен ничего не расслышала. В ушах загудело, перед глазами мелькнула радуга, окруженная золотыми бликами, и, успев прижать к сердцу драгоценную ношу, она рухнула в ближайший сугроб…

— Вот бедняжка!

— Ей-богу, я представляю, что ей пришлось пережить!

— Кажется, ей лет восемнадцать, не больше.

— Зачем она слонялась по Лайтшроубсу в такое время?

— Наверное, она долго плутала, бедная малышка…

— Да хватит вам причитать. Марта, возьмите виски и влейте ей в рот. Уверен, она быстро очухается.

— Фи, что за словечки, мистер Крамер?! Пэм, попробуйте приподнять ей голову, а вы, Бишоп, несите виски.

Джен открыла глаза — вместо радуги перед ними теперь проплывали мужские и женские лица. Где она? Здесь так много людей. А Перл? Где Перл?!

Она вскочила с кровати так резко, что у нее закружилась голова. Полный невысокий мужчина протянул ей стакан, в котором плескалась какая-то жидкость цвета слабо заваренного чая.

— Выпейте, — настойчиво посоветовал он. Джен отрицательно помотала головой.

— Мисс, зачем вы вскочили? — поинтересовался у нее другой мужчина, молодой и щегольски одетый. — Вам лучше полежать. Скажите, что вам нужно, и мы все принесем.

— Где Перл? — Джен пошатнулась и едва не упала. Молодой человек схватил ее за руку и удержал от падения.

— Какая Перл? С вами был кто-то еще? — поинтересовалась у нее женщина с кошачьими глазами.

— Да, — кивнула Джен. — Со мной моя обезьяна.

— Похоже на бред, — констатировал плотно скроенный незнакомец. — Видно, у нее высокая температура. Давайте положим ее на кровать и вольем ей виски…

— Не надо мне ничего вливать! — закричала Джен, возмущенная тем, что никто не хочет ее слушать и понимать. — Где моя сумка?! Вы забрали ее с улицы?!

— Да, конечно, милая, конечно, — успокоила ее женщина с мягкими чертами лица, добрыми глазами и волосами, выкрашенными в жемчужно-белый цвет. — Не бойтесь, с сумкой все в порядке.