Полученные им в 1938 г. оценки за третий класс можно охарактеризовать как средние: в аттестате стоят высокие баллы по истории, отмечается «устойчивый прогресс» в естественных науках, чтении, правописании, географии, геометрии, этике и основах гражданства и права, в то время как к рисованию, физкультуре, музыке и танцам Эрнесто явно не проявил большого интереса. Годовая отметка за поведение «хорошо», хотя в третьей четверти стояло «неудовлетворительно». Этот сбой совпал с резким снижением посещаемости. Если в первой и второй четверти мальчик пропустил только четыре дня, то в третьей число пропущенных дней возросло до двадцати одного, что, возможно, было вызвано продолжительным приступом астмы.

Эльба Росси де Овьедо Селая, директор школы и одна из учителей Эрнесто в третьем классе, вспоминает о нем как об «озорном, веселом мальчике, незаметном на уроках, но верховодящем на игровой площадке». Припоминая обучение в начальной школе, Эрнесто Че Гевapa позже рассказывал своей второй жене, Алейде, что Эльба Росси была строгим блюстителем дисциплины и регулярно шлепала его в наказание за шалости. Однажды, когда ему опять предстояла эта процедура, мальчик умудрился сыграть с учительницей шутку, положив себе в штаны кирпич. Она ударила его, но только ушиблась сама.

В начальной школе Эрнесто проявлял себя как неисправимый «пижон». В нем развился дух соперничества, заставлявший его выделывать такие рискованные фокусы, что взрослые пугались, а сверстники испытывали благоговейное восхищение. Одноклассники, всегда с охотой ожидавшие его выходок, вспоминают немало историй: то он выпивал чернила из бутылки, то съедал мел во время урока, то залезал на деревья во дворе школы, то повисал на каркасе подвесной железной дороги над расселиной, то исследовал полную опасностей заброшенную шахту, то играл в тореадора с весьма агрессивным бараном.

Однажды Эрнесто и его барра прошлись по улицам Альта-Грасии и разбили из рогаток несколько фонарей. В другой раз он и его друг Хуан Мигес поквитались с мальчишкой из враждебной группировки, нагадив на рояль его родителей (больше всего пострадали клавиши из слоновой кости). Еще одной знаменитой выходкой стал обстрел зажженными шутихами открытых окон соседского дома, как раз когда там шел званый обед, — гости, разумеется, страшно перепугались.

Проделки Эрнесто окружили семью Гевара ореолом своеобразной славы, но и родители вносили свою лепту. У них вечно царил веселый беспорядок, за что местная публика навесила на них ярлык — «богема». Атмосфера в их доме была вполне демократичная: если кто-то из соседской детворы приходил во время ужина или чаепития, его непременно усаживали со всеми за стол, а за обедом «лишние рты» присутствовали всегда. Дети Гевара заводили дружбу со сверстниками, не глядя кто из какой семьи, и часто играли вместе с сыновьями обслуги из гольф-клуба и отпрысками других обитателей бедных районов Альта-Грасии.

Главным оплотом вольнодумства была «мадре» Селия. По словам бывшей директрисы Эльбы Росси, именно Селия первой в тамошнем строгом обществе совершила поступки, прежде для женщины немыслимые: села за руль автомобиля и надела брюки вместо юбки. Другие вспоминают о том, что мать Эрнесто курила сигареты, бросая открытый вызов тогдашним нормам поведения.

Все это прощалось Селии потому, что она занимала высокое положение в обществе и отличалась щедростью. Сеньора Гевара регулярно возила своих детей и их друзей в школу и обратно на машине, которую они шутливо называли «Катрамина» («Колымага»). Это был здоровенный «максвелл» 1925 г. выпуска, с открывающимся верхом и откидным сиденьем сзади. На ее деньги в школе была введена так называемая кружка молока, чтобы дети из бедных семей имели возможность перекусить в течение учебного дня. Впоследствии школьное начальство сохранило эту традицию.

В отличие от большинства соседей, родителям Эрнесто были свойственны антиклерикальные настроения. Мать Гевары Линча была атеисткой и дала ему сугубо светское воспитание. Селия, взращенная в религиозном духе, была более терпимой и в течение всей жизни сохраняла интерес к духовным вопросам. Когда они только приехали в Альта-Грасию, Селия какое-то время посещала воскресные мессы и брала с собой детей, но, по мнению супруга, делала это исключительно «показухи ради», а не по причине глубокой веры.

Однако вольные взгляды супругов Гевара не всегда соответствовали их поступкам. Такое противоречие между словом и делом было присуще многим отшедшим от веры католикам, которые не решались полностью отбросить традиционные ритуалы, так как те обеспечивали приятие их обществом, крайне консервативным в те времена. Хотя супруги Гевара не посещали храм, они крестили детей по канонам католической церкви. Крестным отцом Эрнесто стал богач Педро Леон Эчагуэ, благодаря которому Селия и ее муж познакомились и который убедил Гевару Линча попытать счастья в Мисьонес.

Ко времени, когда Эрнесто пошел в школу, Селия уже перестала посещать мессы, и родители попросили школьное руководство освободить их детей от изучения предметов религиозного характера. Роберто вспоминает о том, как после уроков мальчишки частенько играли в футбол, поделившись на тех, кто верит в Бога, и тех, кто нет. Те, кто «нет», были обречены на проигрыш в силу своей малочисленности.

Хотя Эрнесто не был прилежным учеником, его одноклассники из Альта-Грасии как один отмечают, что он схватывал знания на лету. Однако оценки его не интересовали и потому по большей части оставляли желать лучшего. Это обстоятельство приводило в недоумение отца. В течение всех школьных лет тема отметок Эрнесто звучала постоянным рефреном. Отец, похоже, никогда не понимал, что движет его сыном, так же как не вполне понимал и свою жену. По его мнению, Селия отличалась «тягой к опасности» и «безрассудством с самого детства», и именно от нее сын унаследовал эти черты. Гевара Линч (который и сам признавал, что является человеком «чрезмерно осмотрительным») вечно нервничал и боялся таящихся повсюду угроз и неприятностей. Кое в чем он даже в большей степени выполнял материнские функции, чем Селия, которая порой выступала для детей в роли доверенного лица и заговорщика. При этом Гевара Линч обладал «ирландским» темпераментом, и их друзья из Альта-Грасии помнят много случаев, когда он вспыхивал от гнева, особенно если считал, что кому-то из членов его семьи нанесено оскорбление. Эту вспыльчивость (возможно, преувеличенную молвой) Гевара Линч передал и своему старшему сыну. Как писал Гевара Линч, у Эрнестито в детстве случались «вспышки неконтролируемой ярости», если он чувствовал, что его упрекают или наказывают несправедливо, отсюда — нередкие драки с другими ребятами из барра. Эта черта характера осталась присуща ему и в дальнейшем, но к моменту поступления в гимназию Эрнесто все же научился контролировать свой темперамент, обычно заменяя физическое действие острыми, режущими, как бритва, словами. Однако в редких случаях он мог прибегнуть и к силе.

Хотя Гевара Линч был отнюдь не глупым человеком, он не всегда понимал свою жену и Эрнесто, так как те обладали более острым и живым умом. Отец обожал приключенческие романы и передал эту страсть Эрнесто, однако преподавательской жилки у Линча не было. Селия, со своей стороны, увлекалась художественной прозой, философией и поэзией и постепенно привила сыну интерес к ним.