Вывод, сделанный главным врачом Чекмачевой, был такой же, как и в поликлинике № 112, – метод Джуны требует изучения и внедрения. Научные исследования в поликлинике проводила сотрудница лаборатории функциональной диагностики ЦИТО – Центрального научно-исследовательского института травматологии и ортопедии Т. А. Николаева, сделавшая 43 записи с помощью аппаратуры. Пространный отчет, подписанный ею 2 июля 1980 года, наполненный информацией, содержащей множество терминов и цифр, полностью подтверждает вывод, сделанный врачами двух поликлиник.

Всю информацию я внимательно изучил, но включать в очерк не стал, решил приберечь аргументы в борьбе, которая, предчувствовал, начнется. Принес написанное в «Комсомольскую правду», газету с многомиллионным тиражом, не раз выступавшую в защиту гонимых.

В редакции слышали о Джуне; она успела побывать в гостях во многих газетах и журналах, клубах. Мой очерк «На прогулку в биополе» набрали без всякой правки. Единственное, о чем меня попросили, – сопроводить мои слова комментарием крупного ученого, который подтвердил бы реальность фактов и их объяснил. На ум пришло имя Спиркина. Но к тому времени он успел выступить во многих редакциях, мои знакомые из мира науки поговаривали, мол, занялся философ не своим делом. Однако не это меня остановило. Мне хотелось получить поддержку физика.

К тому времени академика Хохлова, оставившего мне домашний телефон, не было в живых, он погиб, штурмуя горы. Не стало и профессора Вениамин Пушкина, успевшего дать Джуне письменный отзыв. 23 февраля 1978 года он подписал письмо, озаглавленное «Представителям общественных, медицинских и научных организаций г. Тбилиси», подтвердив, что «исследования показали наличие у Е. Ю. Давиташвили способностей, которые могут быть охарактеризованы как психоэнергетические». Эти способности, как писал профессор, проявлялись в диагностировании состояния внутренних органов и систем, а также в восстановлении регуляции нарушенных функций. Джуна была им исследована в лаборатории эвристики НИИ общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР. «И в этой связи, – заключил профессор, – убедительная просьба оказывать всяческое содействие целительской деятельности Е.Ю. Давиташвили, поскольку материалы, полученные в ходе этой деятельности, имеют большое научное значение». И подпись: доктор психологических наук, профессор В. Н. Пушкин. Ее заверил заведующий отделом кадров института.

Кто бы мог взять на себя смелость и поддержать публикацию? Вспомнил: академик Кобзарев выступал на страницах «Техники – молодежи» и рассказывал о Розе Кулешовой, обладавшей эффектом «кожного зрения». Меня поразили слова академика, где он прямо говорил, что ученый, который не может отличить факт от вымысла, не может считать себя ученым в том случае, когда ему предоставляется полная возможность для проверки факта. За этими словами мне слышались некрасовские строки, которые, перефразируя, можно было бы сказать так: ученым можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.

Я обратился к Юрию Борисовичу с просьбой прочесть подготовленную публикацию. Академик благожелательно выслушал меня. Отрекомендовавшись, я сказал, что однажды писал о Кулагиной и этим все ему прояснил. Академик за два года до моего звонка видел телекинез в ее исполнении. Ученый не стал откладывать дело в долгий ящик, а пригласил к себе во всем известный в Москве «Дом на набережной», у Большого Каменного моста. На встречу я отправился, прихватив пишущую машинку, надеясь, что академик сразу продиктует свои слова, и я их тут же напечатаю…

Просторная квартира была во всех углах заставлена какими-то радиоприборами, похожими на те, что я видел когда-то в школьном физическом кабинете. Показал Юрий Борисович мне хитроумный приборчик, им самим сделанный, на котором он собирался еще раз проверить способности Кулагиной: их он, не колеблясь, считал феноменальными. Ее принимал не раз в своей квартире, где она демонстрировала передвижение тех же самых предметов, которые передвигала на моих глазах.

Джуну академик Кобзарев не видел, но целительство ему было знакомо, поэтому он согласился помочь. Пишущую машинку открыть не пришлось, академик не любил диктовать. Пообещал написать сам, что и сделал через несколько дней. Так редакция получила за подписью академика, по сути, статью, где не только шла речь о «наложении рук», но и поминалось о телекинезе, причем впервые сообщалось: обнаружено оптическое свечение и ультразвуковые волны, исходящие от рук.

Привез статью академика, однако надежда на публикацию стала слабеть. Хотя Джуна и ездила каждый день в поликлиники, визиты эти совершались неофициально, тайно от Минздрава СССР. Официального отношения к ней никто не высказывал. Я решил заручиться поддержкой министра здравоохранения СССР действительного члена двух академий – АН СССР и АМН СССР – Бориса Васильевича Петровского.

С ним я встречался, проводил у него в кабинете встречу с журналистами, поэтому надеялся, что он внимательно отнесется к моим словам. А просьба была одна – провести официальные испытания способностей Джуны. Еще мечтал, хорошо бы провести эксперимент по заживлению язвы, описанный в печати.

Едва начал говорить по телефону, как академик двух академий остановил меня:

– Все это абсурд – распутинщина. Джуна – это Распутин в юбке. У нее нет диплома, все что окончила – курсы массажистов. Комиссия Минздрава Грузии разобралась во всем.

– Но она, едва взглянув на мою дочь, установила, что у нее увеличена печень!

– И я могу по лицу установить диагноз…

– Я свидетель, как на моих глазах…

– А мы вас привлечем к ответственности за лжесвидетельство, – не дав закончить, отрезал дважды академик. – И Джуну нужно судить за шарлатанство.

– Прежде чем судить, может быть, следует изучить?

– Вы нас тянете в прошлое, в мракобесие. Могу ли я встретиться с ней – ведь она тотчас же будет говорить, что и меня вылечила!

– При чем тут разговоры. Ведь есть отчеты врачей.

Меня уже никто не слушал. Трубка была брошена.

После встречи в редакции.

Слева от Джуны академик Юрий Гуляев, справа автор книги, чья статья в «Комсомольской правде» сделала Джуну знаменитой

Помочь делу, в этом я больше не сомневался, должно было выступление в газете, известной публикациями в защиту доктора Гавриила Илизарова, доктора Святослава Федорова. Долгие годы им не удавалось получить признание Министерства здравоохранения СССР и Академии медицинских наук, которые теперь не хотели признать Джуну.

Стояло жаркое июльское лето московской Олимпиады. Я ездил к Джуне по свободной от машин олимпийской трассе – Ленинградскому проспекту. В те дни побывал у нее Владимир Высоцкий.

Выглядел артист плохо – разбитым и тяжело больным.

Песни о Джуне не успел сочинить. Вскоре его не стало.

Тогда поэт, возможно, вспомнил свою песню о Кассандре, которую я взял эпиграфом. Моя героиня походила на яростную Кассандру, которой не верили. Всех, кто только приходил к ней домой, как завороженная, заклинала: