всеми силами пыталась выдавить из себя кляп.

– Что ей, по-видимому, все-таки удалось, – предположил судмедэксперт еще на месте преступления. – Но потом злоумышленник так глубоко затолкал в нее эту тряпку, что женщина захлебнулась собственной рвотой. Ужасная, должно быть, была агония…

Филдер в очередной раз понадеялся, что Кира Джонс не станет расспрашивать его об этих деталях.

– Миссис Джонс, – снова начал он. – Вчера вы сказали, что открыли дверь квартиры матери собственным ключом, поскольку на ваши звонки она не реагировала. Как вы попадали в ее дом до того? У вас есть ключ и от подъезда тоже?

– Да, но дверь в подъезд все равно была открыта. Я звонила в домофон, ждала, потом поднялась на лифте. Снова звонила, в дверь ее квартиры. Наконец отперла своим ключом.

– Вы уже тогда заподозрили неладное?

Кира затрясла головой.

– Нет. Я ведь не предупреждала, что приду. Мамы могло просто не оказаться дома. Она ведь иногда гуляла, ходила в магазин… Я думала дождаться ее в квартире.

– У кого-нибудь, кроме вас, есть ключи от этой квартиры?

– Нет, насколько мне известно.

– Судя по всему, – продолжал Филдер, – ваша мать сама впустила убийцу. Не обнаружено никаких следов взлома. Конечно, пока рано делать окончательные выводы, но вполне возможно, что ваша мать его знала.

Глаза Киры наполнились ужасом.

– Она… его знала?

– Что вы можете сказать о ее знакомых?

Филдер заметил, что на глаза Киры снова навернулись слезы, которые ей на этот раз удалось сдержать.

– Собственно… у нее их не было. В этом и состояла проблема. Мама жила в полной изоляции. В тот вечер, когда мы в последний раз говорили с ней, я упрекала маму в этом. Что она не заводит подруг… ничего не делает для того, чтобы они у нее были. Мама терпеливо выслушала, но у меня не сложилось впечатления, что что-то изменится.

Филдер кивнул. Это вполне вписывалось в общую картину. Если у человека есть друзья или знакомые, его десятидневное отсутствие вряд ли останется незамеченным.

– Как давно ваша мать вышла на пенсию?

– Пять лет назад. После развода она устроилась на работу в аптеку, но там ей не очень нравилось. В конце концов в шестьдесят лет она вышла на пенсию. К счастью, до того мама не устраивалась куда попало, поэтому и зарабатывала неплохо. Иначе на пенсии оказалась бы в сложном финансовом положении. А так ей все-таки удавалось сводить концы с концами.

– В аптеке у нее бывали конфликты с другими сотрудниками?

– Нет, она ладила со всеми, и все с ней. Но связи оборвались, как только она уволилась. Не думаю, чтобы она общалась с кем-нибудь из бывших коллег.

– А кроме них? Разве у нее не было какого-нибудь увлечения, хобби? Иногда люди сходятся на этой почве…

– Нет. Ничего такого.

– А в доме? Разве она не общалась с соседями?

– Тоже нет. Там, похоже, каждый жил сам по себе, и соседи не знали друг друга. Моя мать не из тех, кто может подойти познакомиться первым. Для этого она была слишком застенчива. Но она никому плохого не делала. Мама была хорошим, дружелюбным человеком. Уму непостижимо, как она могла спровоцировать в ком-то такую ненависть… это просто не укладывается у меня в голове.

Филдеру пришли на ум жестокие подробности убийства. Очень может быть, преступник ничего не имел против Карлы Робертс – дружелюбной, застенчивой, несколько жалостливой по отношению к себе пенсионерки. У него могли быть проблемы с женщинами в целом. Садист, психопат, извращенец – именно так все это до сих пор выглядело.

– Больше ничего не хотите добавить? – спросил инспектор.

Кира задумалась.

– Нет, как будто… Или… не знаю, насколько это может быть важно, но в тот вечер, когда мы разговаривали с мамой в последний раз, она упомянула об одной странности… По крайней мере, ей это казалось странным. Она заметила, что в последнее время слишком часто случается, что лифт поднимается на ее этаж, но из него никто не выходит.

– Никто не выходит? Она была уверена в этом?

– Да, судя по всему. Иначе она бы слышала шаги. Все это тем более странно, что на восьмом этаже мама жила одна.

– И как долго это продолжалось? Она что-нибудь говорила об этом?

– Неделю или две, так она сказала. До того ничего подобного не было. Я еще ответила, что, может, система так устроена, что лифт останавливается на каждом этаже через равные промежутки времени. Но мы не успели углубиться в эту тему. Мама поняла, что у меня нет возможности продолжать разговор.

Кира закусила губу. Филдер перегнулся через стол. Он искренне жалел молодую женщину. Потерять мать ужасно, тем более при таких обстоятельствах. Но отныне Кира обречена жить с чувством вины, мучиться, ежедневно и ежечасно, сознанием того, как бессердечно пренебрегала матерью, отмахивалась от ее проблем. И это для миссис Джонс должно оказаться самым невыносимым. Инспектор был почти уверен в этом.

– Миссис Джонс, – снова начал он, – у вас не создалось впечатления, что ваша мать почувствовала угрозу?

Глаза Киры наполнились слезами.

– Да, – выдавила из себя она, – мама была чем-то напугана. Она чувствовала угрозу, да. Но я отмахнулась от нее и на этот раз…

Кира ткнулась лицом в колени и пронзительно закричала.

4

Мама Дарси пекла маффины.

«Почему сейчас все мамы пекут маффины? – подумала Джиллиан. – Кому-то ведь приходится все это съедать?» Эта мысль отозвалась в голове ноющей болью.

Диана, мать Дарси, вычерпывала тесто из большой керамической миски в формочки. На кухне пахло шоколадом, маслом и миндалем. На столе стояли красные свечи, чайник с ванильным чаем и миска с леденцами.

– Наливай чай, – сказала мама Дарси.

Она была стройная, привлекательная блондинка. Хорошо играла в теннис и гольф. Фантастически готовила и умела создать в доме уют и красоту. Дочери любили ее. Диана часто вызывалась оформлять школьные вечера и с удовольствием участвовала в экскурсионных поездках в качестве сопровождающего лица. За это ее любили и учителя тоже.

И еще она пекла маффины. Правда, на этот раз мысли Дианы были далеки от теплой кухонной атмосферы. Она думала об убийстве одинокой пожилой женщины, всколыхнувшем весь Лондон. Одну Джиллиан, похоже, это не затронуло.

Бекки хотела отнести больной Дарси домашнее задание, и мать взялась ее сопровождать, поскольку не хотела, чтобы дочь одна разгуливала по темноте. Когда девочки уединились в комнате Дарси, Диана предложила Джиллиан выпить чаю. Джиллиан только что вернулась из лондонского офиса и очень устала. В другой день при подобных обстоятельствах она, конечно, отказалась бы от такого предложения,