– Король! – громким шёпотом возвестила госпожа Оугуст мне на ухо. – Король уже здесь!

Я перевела взгляд в ту сторону, куда указывала матушка. Мои глаза мгновенно нашли статную, высокую, но довольно худощавую фигуру. Ага, ясно. Эдакий местный Пётр Первый. Король и впрямь был похож на него – ростом мог посоперничать даже с Ястребом, но вот голова при этом казалась меньше, чем то было положено при таком сложении. Впрочем, монарха это почти не портило. Достаточно было той силы и харизмы, которую он источал буквально каждой клеточкой тела.

Его взгляд лениво скользнул по мне. Король нахмурился и вновь сосредоточил своё внимание на что-то вещавшему ему Мирогасте. А вот, кстати, и Молюшка… Витает там возле них худосочной бледной тенью.

– Ну, здесь и здесь, – сделав вид, что мне наплевать на этот факт, передёрнула я плечами. – Дальше как всё будет?

Тише, Оля, тише! Уйми уже своё раздражение, а то ты точно выдашь себя с потрохами! И хоть сейчас семейство Оугуст слишком озабочено тем, чтобы выдать тебя замуж, всё равно они могут начать подозревать неладное.

– Дальше отец отведёт тебя к жениху и кюре Дабриэлю. Свершится союз после клятв, которые вы скажете другу другу.

Маман говорила это довольно сбивчиво, волнуясь, пожалуй, даже сильнее, чем это делала я. Ровно до этого момента. Потому что при слове «клятв» меня парализовало на месте. Я напрочь не знала, что и как нужно будет произносить. А может здесь этому учат едва ли не с пелёнок?

– Матушка, я… – начала, но всё внезапно пришло в движение.

Сёстры и родительница отступили. Отец с торжественным выражением на лице подошёл ко мне. Гости расступились, образуя нечто вроде коридора, ведущего прямиком к Мирогасту. Отошёл на пару шагов даже король, и мне даже на мгновение показалось, что мы с Ястребом теперь наедине друг с другом.

Тишина оглушала, волнение отбивалось пульсом в висках. Как бы с Клариным телом не случился сердечный приступ. Помирать я пока не планировала.

Мы зашагали к нему, моему будущему мужу. Он уже привычным жестом заложил руки за спину и, нахмурив брови, ждал нашего приближения.

– Госпожа Кларелия Оугуст направляется к господину Мирогасту Андору! – объявил кюре словно заправский конферансье.

Ну прямо «Поле чудес» какое-то… И впрямь я чувствовала с каждым шагом, что скрадывал расстояние между мною и Ястребом, что свершается чудо. Причём в самом неволшебном смысле этого слова.

Потому что этот человек явно имел свои цели при женитьбе на Кларе, а мне с этим, чёрт бы всё побрал, придётся жить!

Я вдруг приостановилась. На лице Мирогаста появилось сначала выражение недоумения, затем – облегчения. Да-да, он и действительно всем своим видом выражал лёгкость, будто именно она обуяла его во время этой паузы. Ну уж нет! Выбрал меня, держись, господин Ястреб!

Замешательство не осталось незамеченным. Среди гостей послышался едва заметный ропот. Я обвела глазами толпу разряженных дам и кавалеров и мой взгляд наткнулся на Тилапию. Она тоже испытывала облегчение от того, что я замялась. Тоже смотрела на меня с надеждой. Как там сказал Мирогаст? Прима была замужем? Что ж, сейчас мы ей устроим один-один на табло.

Теперь уже я сама ринулась к Ястребу и кюре Дабриэлю. Папенька вихлялся позади, чудом цепляясь за мою руку, остановившись лишь в тот момент, когда я достигла будущего мужа и человека, который должен был засвидетельствовать наш брак.

– Я готова! – объявила всем и скомандовала кюре: – Начинайте же!

Дабриэль моргнул раз-другой, посмотрел на Ястреба и, когда тот резко кивнул, поправил очки на переносице и продолжил:

– Сегодня свершается то, чего мы все так долго ждали!

Я скептически хмыкнула. Уж я-то подобного совсем не ожидала. Андор, если судить по вторящему мне «хмыку», кажется, был со мной полностью солидарен.

– Готовы ли вы, дети мои, принести свои клятвы друг другу? – спросил кюре, обращаясь в основном к Мирогасту.

– Готов, – ответил он весьма мрачно, но без особых раздумий.

– Готова! – пискнула, едва удержавшись от того, чтобы не зажмуриться.

– Тогда начнём!

Голос Дабриэля показался мне усиленным каким-то магическим эффектом. Кюре вдруг начал вещать на каком-то странном языке, в котором я ни слова не могла разобрать. Но – что странное – мне захотелось повторять за ним!

Под потолком дворца разлилось серебристое сияние с разноцветными вкраплениями. Мирогаст покосился на меня, я ответила ему те же самым. С моей стороны это было удивление происходящим, Андор же, кажется, просто поразился тому, что случилась эта магия. Иначе назвать я её не могла.

Внезапно губы мои сами по себе открылись и изо рта начали вылетать звуки на непонятном мне языке. Они точь-в-точь следовали за тем, что говорил и говорил Ястреб. Произносились с довольно ощутимым опозданием, но я ни разу при этом не сбилась. Сказала всё то, что говорил Мирогаст.

Святой Оливер! Вот бы ещё понимать, что именно я только что пообещала. Своему мужу, кюре, присутствующим… Небесам, в конце концов!

– Нити Олроса свяжут вас воедино навсегда! – прогремел голос Дабриэля и он, соткав их буквально из воздуха, кивнул нам.

Я инстинктивно протянула руку в сторону кюре, совершенно уверенная в том, что эти самые нити образуют что-то вроде обручальных колец, но, к моему огромному удивлению, золотистые петли спустились вниз. Одна из них нырнула мне под юбку, весьма ощутимо при этом пощекотав, вторая – оплела лодыжку Андора. Среди гостей послышался вздох… Я тоже хотела выразить свои эмоции именно подобным образом. Порой я, конечно, думала, что брак – это кандалы, но не настолько же в буквальном смысле! Хорошо хоть не удавка, и на том спасибо.

– Теперь вы, господин Андор и вы, госпожа Андор, муж и жена. И это нерушимо! – возвестил кюре, и тишина в зале стала практически стерильной.

Я же стояла, смотрела прямо впереди себя и только чувствовала, как щиколотку приятно покалывает. И как я ощущаю растерянность, что опутывает меня всё сильнее на манер душащего кокона.

А потом безмолвие прорезал окрик:

– Великий Оливер! Скорее! Ей очень плохо!

Плохо сделалось кому угодно, но только не мне. Я же, напротив, чувствовала себя ну о-о-очень хорошо. Даже хихикнула от удовольствия, разлившегося по телу. Эйфорию, впрочем, я испытывала ровно до того момента, когда Ястреб сорвался с места и устремился туда, где этой самой особе сделалось дурно.

Я, конечно, уже прекрасно понимала, о ком речь… но эти нити Олроса… Господи, они были самым приятным, что я когда-либо чувствовала на своём теле.

А вообще, что за ерунда? Где поцелуй, скрепляющий наши узы? Где близость с женихом – ныне мужем? Где вообще мой супруг, чёрт бы его побрал?

Я пыталась подняться на цыпочки и разглядеть из-за спин сгрудившихся передо мною гостей, что творится там, куда Мирогаст ускакал почище резвого скакуна. Ничего не выходило. Раздавались лишь охи, вздохи и перешёптывания, но среди них я толком ничего не могла разобрать.