Николас поднял глаза на нетерпеливо вышагивающую перед ним молодую особу.

– Вы ведь не знали, что второй отрывок у нас, верно? – с победоносным видом спросила Дориан.

– Нет, не знал.

– Итак? Теперь вы пересмотрите свое решение? Вы ведь, конечно, понимаете, что ни я, ни тетя Шарлотта никогда не согласимся расстаться с тем, что мы уже имеем. Музыка Франца так дорога тете. Ваш кусочек нотной бумаги сам по себе бесполезен. Однако если его соединить с нашим, то мы, возможно, сумеем воссоздать всю мелодию.

– При чем тут музыка! – взорвался Николас, совершенно позабыв об осторожности. Тысячи новых неожиданных вариантов роились в его мозгу.

– То есть как это – при чем музыка?

– Вам известно, у кого третий кусочек?

– Третий? – Дориан прошла к фортепиано, задумчиво обвела пальцем блестящие буквы на крышке. – А если известно – что тогда?

Самообладание покинуло Николаса. Он мгновенно подскочил на ноги.

– Если? Если?! Если вы это знаете – я тоже должен знать!

– Не знаю. Я сказала это просто так. – Дориан повернулась к нему лицом.

Николас впился в нее взглядом. Она сказала правду, и это его успокоило, потому что она наверняка понятия не имела, до чего опасными могут стать поиски третьего отрывка.

– В таком случае… ничем не могу быть вам полезен.

Дориан долго молча смотрела на него. В ее глазах эмоции сменялись одна за другой. Недоумение, сомнение, недоверие. Наконец она отвернулась.

– Что ж, очень жаль. Я и сама отыщу этот отрывок.

Николасу эта мысль не понравилась. Подозрение, что она знает больше, чем говорит, усилилось.

– Может, нам стоит объединиться?

– И что это даст? – скептически усмехнулась Дориан.

– Вместе мы могли бы вычислить коллекционеров – наиболее вероятных владельцев третьего отрывка.

– Я и сама собиралась сделать то же самое, – сообщила она. – К чему мне ваша помощь?

Николас постарался придать себе самый невинный и убедительный вид, на какой только был способен. Теперь, зная, что второй из отрывков находится у Дориан, он не мог упустить заветный листочек… а значит, и саму Дориан тоже.

– Две пары глаз, что ни говорите, все же лучше. Две пары рук и ушей. Вместе мы обнаружим то, что нам нужно, в два раза быстрее.

Изящно очерченные брови сошлись на переносице, но Дориан не произнесла ни звука. Николас понял, что требуются более веские доводы.

– Если мы будем искать каждый сам по себе, то можем и помешать друг другу. – Николас сделал паузу. Он и сам лишь в это мгновение понял всю разумность своего предложения. – Вдвоем же мы, возможно, сумеем разузнать те факты, которые коллекционеры не слишком любят разглашать. К тому же, если я найду отрывок, вы об этом сразу узнаете. Да и я буду знать, если его найдете вы. Так что не придется продолжать напрасные поиски.

Дориан скрестила руки на груди и выпятила нижнюю губу, сразу став похожей на упрямого ребенка.

– И что тогда?

– Если… когда вы найдете последний отрывок, то покажете его мне и позволите переписать, – ответил Николас, прекрасно зная, что копия его нисколько не устроит. – Ну а я в свою очередь передам свои отрывки вам, чтобы вы или ваша тетя могли их переписать.

– Мы с тетей Шарлоттой предпочли бы иметь оригинал.

– Понимаю. Я тоже, – с улыбкой согласился Николас. Он был доволен собой. Его предложение явно имело успех. Разве могла Дориан отказаться от столь выгодного варианта? – Но оригинал получит кто-то один. Так что придется согласиться на компромисс.

Дориан в задумчивости потерла пальцем подбородок. И решительно покачала головой:

– Ну уж нет.

– Нет? – Николас подался вперед. – Как это – нет?

– Нет – значит нет! – В ее голосе зазвучал вызов. – С какой стати мне с вами объединяться? До сих пор я и сама прекрасно справлялась. Мне нужен оригинал. Только оригинал. Так зачем же соглашаться на копию?

– И впрямь – зачем?

Взбешенный ее отказом, Николас резко отвернулся и подошел к окну. Неудивительно, что Дэвис из кожи вон лезет, что выдать ее замуж. Такое своеволие в женщине до добра не доведет.

– Вы не продадите мне свою часть листа? – вновь спросила Дориан.

– Нет, мисс.

– В таком случае мы, по всей видимости, зашли в тупик.

– По всей видимости, да.

Как ни обидно, но Николасу пришлось это признать. А ему так хотелось побыть рядом с ней подольше, надышаться ее ароматом, ощутить нежность ее пальчиков в своей руке. Он сделал шаг вперед, остановившись так близко, что до него донесся запах розовых бутонов в ее прическе. Дориан упорно не поднимала на него глаз.

– Что ж… значит, обсуждать больше нечего. – Дориан протянула ему руку.

Вместо того чтобы склониться к руке с учтивым поцелуем, Николас сплел ее пальцы со своими и легко дернул Дориан на себя. Больше он был не в силах противиться желанию ее поцеловать. Не дав Дориан шанса увернуться, Николас придержал ладонью ее голову и приник губами к дразнящему сочному рту.

Сдавленный возглас протеста, к великому удовольствию Николаса, мгновенно затих, и Дориан сама прильнула к нему.

Она буквально таяла в его объятиях, и с каждым мгновением желание Николаса становилось все сильнее, все непреодолимее. Если бы он только запер двери музыкальной комнаты!

Он ведь хотел всего лишь прикоснуться к ее губам… но этот поцелуй увлек его, вскружил голову. Николас наслаждался вкусом ее рубиновых губ, целовал уголки рта, погружался в ее тепло и нежность. Его язык скользнул по упругой поверхности губ, попытался проникнуть внутрь, но Дориан вдруг застыла. И оттолкнула его. Николас, помедлив, поднял голову.

– Сэр! – Раскрасневшаяся, задыхающаяся, Дориан была такой прелестной! Фиалковые глаза потемнели, в них плескались смятение и гнев.

– Полагаю, мы сказали друг другу все, что могли, – с трудом выдохнула она.

– Согласен. Во всяком случае, на сегодня.

Николас поклонился, выразил свою благодарность хозяйке приема и распрощался.

Когда слуга протянул Николасу пальто, в прихожей появились герцог Истли и леди Элизабет в сопровождении Дэвиса. Николас отметил, что вслед за ними пришла и Дориан.

– Надеюсь, мы увидим вас через неделю на приеме в Торп-Холле? – после всех высказанных благодарностей спросила Элизабет у Дориан. – Лорд Хэлторп только и делает, что хвастается новым фортепиано.

– Да, мы собирались там быть. – Дэвис взял у слуги мантилью леди Элизабет и набросил ей на плечи.