2. Обведение дачного участка сплошной оградой выше человеческого роста

Сплошная, без просветов, ограда – свидетельство повышенной агрессии владельца участка. Зачем он отгораживается, а? что скрывает? У нас что, средние века? Может, еще рвы начнем рыть с подвесными мостами? В культурных поселениях таких безобразий нет и быть не может. Там в ходу чудесная вещь – живая изгородь из декоративных кустарников. Ладно, можно, отдавая дань традиции, строить деревянные заборы с калитками или протянуть сетку, по которой тоже лучше пустить растения. Но сплошная ограда метра в два вышиной – чистое жлобство. За такими стенами хорошо спиваться и домашних бить – никому не видать.

3. Использование в рекламе и вывесках красного и желтого цвета одновременно

Нужно вовсе не понимать и не чувствовать Петербурга, чтобы навешивать на своем магазинчике красный лоскут с желтыми буквами (или желтый лоскут с красными буквами), а ведь этот цветовой разбой, эта дурновкусица заполонила город! Если кто-то собирается спорить с автором по этому вопросу, то автор по этому вопросу спорить не собирается. Северный город на воде, когда-то сохранявший благороднейшую цветовую гамму, даже при советской власти не был так эстетически испоганен, как сейчас, ибо Софья Власьевна рисовала свои марсианские лозунги белым по кумачу, а не желтым по красному. Более жлобского и плебейского сочетания цветов на северах еще не бывало.

4. Уничтожение экологически чистого транспорта – трамвая

Убили, погубили ленинградский трамвай! Прекрасный, удобный, чистейший вид транспорта. Вместо того чтобы улучшить и модернизировать – выкорчевали почти вчистую. Господа, автор недавно был в городе Цюрихе, богатейшем городе мира, где в подвалах хранятся невостребованные вклады, сравнимые с бюджетом России за сто лет. Так вот, в Цюрихе быстро, красиво и бесшумно ходит трамвай, да не один, много маршрутов, тихо, элегантно ходит, не чадит, пробок не создает, трясения мостовых не производит. Ради чего погубили трамвай в Петербурге? Ради того, чтобы самодовольные нувориши невозбранно утюжили город на внедорожниках? Ради того, чтобы расплодить вонючие маршрутки, ведомые приезжими, искренне недоумевающими при словах «остановите возле Елисеевского»? А потом с этими же маршрутками, хоть как-то решающими проблемы передвижения людей, бороться теми же жлобскими методами, что и с трамваями?

Сносить, уничтожать, искоренять – жлобство. Улучшать, развивать, способствовать – стратегия разума.

5. Покупать квартиры в новодельных зданиях, построенных в историческом центре в результате уплотнительной застройки или сноса старого дома

Конечно, мы этого никому запретить не можем – пользоваться плодами великого эстетического преступления XXI века, то есть уничтожения исторического центра Санкт-Петербурга. Но уж и нам не запретишь думать про тех, кто покупает эти квартиры, то, что мы думаем, идя мимо этих мертвых бездарных фасадов.

6. Начинать ремонт главных дорог, памятников архитектуры и железнодорожных платформ в разгар туристического и дачного сезона

Нужны ли комментарии, друзья петербуржцы? Кто видел Петропавловку в июне и Невский в июле, тот не скоро это забудет. Какая египетская сила помешала провести работы в марте, в апреле, ведь зимы практически не было? Когда начальство РЖД очнется от подсчета доходов и перестанет издеваться над людьми, фатально меняя платформы и рельсы летом? Вообще, в этом городе когда-нибудь хоть переночует разум?

7. Разрешать гражданам безнаказанно мусорить в городе и окрестностях

Всякий человек есть потенциальный гад и вредитель. Оставлять за собой горы мусора – это не жлобство, а искреннее выражение мерзопакостной сущности массового человека. А жлобством является оставление оной искренности без всяких последствий. Дескать, наше дело сторона. Между тем каждый сознательный гражданин может принять посильное участие в обуздании несознательных гадов. Даже простое увещевание («Что ж вы, падлы, бутылку-то в воду бросили, может, вам ручки-то обломать?») приносит хорошие результаты.

8. Носиться на катерах и водных лыжах в зоне купания отдельных граждан

Кстати сказать, этот вид жлобства граничит уже с уголовщиной, потому что уроды, рассекающие озерную гладь в опасной близости от купающихся, чаще всего еще и зенки залили с утра, так что запросто могут черепушку снести. Да не себе, это бы сколько угодно, а мирному купальщику. Подозреваю, кстати, что носящиеся по воде на своих «перделках» по суше передвигаются исключительно на внедорожниках.

И не они ли обводят дома сплошными заборами, и не они ли заселяют новодельные дома?

Не вырисовывается ли из моего эскиза очевидный портрет нашего жлоба?

И не видите ли вы его каждый день?

Очень надеюсь, что не в зеркале!

2008

Тема, конечно, деликатная. И никого обижать не хочется. В конце концов, люди не виноваты.

Но с другой стороны – у нас что ни тронь, все деликатно. И если люди не виноваты, то кто, спрашивается, виноват? Улитки?

Вот, например, сидит почтенный с виду человек, справляет 95-летний юбилей – так много ли найдется желающих сказать ему: сволочь ты беспросветная, дрянь и христопродавец! Как тебя только, иуду, земля-то носит! То есть желающих, возможно, будет много, но толку от этого мало – никто не скажет, потому что неудобно. Согласитесь, если христопродавец дотянул до 95 лет и, вместо того чтобы повеситься на осине, процветает, это как-то усложняет впечатление.

Ведь грубить – свойство молодости. Когда-то мир был молод, там жили молодые волосатые пижоны (даже мюзикл такой был – «Волосы»), их звали в одних странах хиппи, в других еще как-то, они были против войны, политики, занудства, богатства, против своих папаш-фашистов, за мир, любовь и вольную жизнь на природе.

Мир перестал быть молодым давно, в 70-е годы. Сначала исчезли веселые и волосатые. Потом куда-то подевался космос. (Книжки про путешествия на другие планеты пропали вообще!) Потом замолкла всякая критика папаш-фашистов. Потом тема будущего вообще стала просто неприличной, необсуждаемой. У нас в России последний выплеск молодости мира запоздало сверкнул в середине 80-х годов, вместе с «красной волной» русского рока и бурями перестроечной публицистики.

И – надорвалось, оборвалось, смолкло. Изо всех щелей поползли не волосатые, а чисто лысые – и культура так же, как весь мир, стала старообразной, угрюмой, корыстной.

Наша культура особенно.

В ней главное – как-то проскрипеть и нарисоваться до 50 лет. Хоть какой-то багаж накопить по прославлению фамилии. После этого уже ничего делать не обязательно – каждые пять лет можно отмечать юбилей, чем все наши деятели культуры и занимаются. В отличие от других стран юбилеи наших мастеров искусств не камерное и келейное дело, а всенародное событие. Это затейливый и громоздкий ритуал со статьями в газетах, сюжетами в новостях и передачами по телевизору. Каждый день кому-то 50, 55, 60, 65, 70, 75, 80, 85, 90, 95… Надо говорить речи, прославлять, трезвонить, провозглашать, молотить языком, источать мед и патоку – а как же! Юбилей!