Взять, к примеру, один поучительный случай. Арина вырастила из нежного розового поросеночка целую гору сала с толстенной волосатой шкурой. И все это время считала ее чуть ли не своим домашним питомцем, даже имя придумала – Хвостик. И вот однажды хозяйка протянула любимице кусок грибного хлебца, а та и хряпнула за пальцы, будто голодный бегемот.

Ольга, которую Арина прежде считала самой трусливой, яростной львицей накинулась на обидчицу и хлестала лопаткой по рылу, пока та не разжала пасть. Грязнуля наложила шины, да так умело, что сам Док похвалил. Сказал, если бы не Маша, на гитаре тебе не играть. А мелочная и жадная Анька безропотно помогала с работой целый месяц, пока не сняли гипс. И ничего не потребовала взамен, хотя Спас мог принести снаружи любую вещь. Тогда-то девушка нашла подтверждение тому, о чем читала с детства: каждый способен на добрые поступки. И осознала, что даже близкий друг запросто может укусить.

К сожалению, она еще не сталкивалась с напрочь прогнившими мразями, по сравнению с которыми Чушка, Синька и Шалава выглядели просто агнцами божьими. Но все когда-нибудь бывает в первый раз.

– За монтера надо выходить, – продолжила Ольга.

– Или за барыгу, – подсказала Анька.

– Да, у них патронов навалом. Будешь в шелках, как в долгах… Или как там? – Рыжая почесала прыщавый лоб.

Арина фыркнула.

– Ты, малая, не серчай. Мы ж о тебе печемся. Наш век, считай, кончился, а твой только начинается. Ты красавица, сам Савва сосватает. Будешь жить – не тужить да детишек растить. А то думаешь о херне всякой. Далась тебе эта поверхность. Там одни чудища и говно.

– Угу, – поддержала беседу Мария. – Не дуркуй.

Кроха взяла совочек, ведро и стала выгребать из-под свиньи навоз. Удобрение отправлялось в лотки с грибами – безотходное, так сказать, производство. Хавронья, почуяв под брюхом свободу, утробно хрюкнула и навалила свежую кучу, едва не попав девушке на руку. Арина поймала себя на мысли, что даже от этого тошнило меньше, чем от слов работниц. Ведь дерьмо из загона выгрести легко, а из башки – почти невозможно. И тем не менее, в ней теплилась надежда изменить хоть что-нибудь в лучшую сторону.

Получив паек, Арина сразу пошла на рынок. Свой заработок она тратила, как хотела. Отец наивно полагал, что на шмат сала и кулек сушеных грибов особо не развернешься. Потому и не лез в «карманные расходы» дочери. Что же: снаряга собирается медленно, но она собирается. Многие с радостью меняли еду на какой-нибудь хлам, с первого взгляда совершенно бесполезный, но в умелых руках превращающийся в ступеньки, по которым беглянка однажды таки выберется на поверхность.

За пару лет девушка купила все необходимое для вылазки, кроме оружия. Даже ржавая рухлядь и кустарщина стоили очень дорого, но Кроха не унывала и день за днем копила патроны. Еще месяц-два – и «Форт» или «Глок» в кармане. Заезжий мастер без лишних вопросов навесит на него приклад, прицел и тактическую рукоять. Со скидкой еще и на глушитель хватит. Получится отличная пушка – как раз по руке. Такой и человека спугнешь, и от мутанта отобьешься. По крайней мере, так думала Арина.

Когда ей было четырнадцать, приятеля выпороли за журнал с голыми красотками. В то время девушка и не думала, что вскоре получит страшную взбучку за «Охоту» под матрасом. До ремня, слава богу и отцовской выдержке, не дошло, но после этого девочка часто находила свои вещи в легком беспорядке. Наученная горьким опытом, она устроила схрон подальше от дома. Пару раз его чистили какие-то шныри, но самое главное – Влад понятия не имел, где находится тайник. Хотя догадывался, что он есть. Но на вечерних допросах Кроха молчала, как пленная партизанка, вот и пришлось просить начстана усилить проверки на входах и выходах. Пока мера работала, но девушка не оставляла попыток увидеть поверхность хотя бы одним глазком.

Станция жила в привычном распорядке. На платформе в два ряда вытянулись палатки, слившись в разноцветную кривую стену. Бок о бок стояли советские брезентовые пирамидки, дачные шатры и пестрые купола из китайской синтетики. У самых путей примостились торговцы, развесив полки прямо на колоннах. Угрюмые мужики молча сидели на ящиках, изредка болтая с покупателями. Никто не орал, не зазывал, не спорил. Хабар на виду: надо – бери, не надо – иди своей дорогой. Местные старались шуметь поменьше. От постоянного гула в тесной бетонной кишке можно свихнуться. К тому же, кое-кто верил, что гомон рано или поздно приманит непрошеных гостей.

Вдоль палаток бродили уборщики. Театральная была хорошо освещена, вся грязь как на ладони. Поэтому за чистотой здесь следили особенно строго – прямой указ Саввы. И так все – как поросята, а если еще и гадить под ноги начнут, то новой чумы не избежать. За брошенный окурок или плевок человека на месте приговаривали к метле и швабре. И не важно, ребенок или старик, сталкер или свинопас, свой или пришлый.

Перед походом на рынок Арина частенько заглядывала в бар. Неподалеку от затвора дядя Рашид выкатил три катушки от телефонного кабеля, поставил вокруг табуретки – и обеденный зал готов. Большущая красная палатка в углу считается гостиницей, но за отдельную плату в ней можно снять не только койку.

Волосы под шапку, капюшон поглубже – маскировка готова. В джинсах, толстовке и с выпачканным лицом Кроха сильно смахивала на пацана, чем отводила от себя ненужное внимание. В баре было мало людей, и радушный хозяин не гнал гостью, хотя та ничего не заказывала. Прячась в тени, она подслушивала болтовню бродяг и украдкой разглядывала ближайшие лотки. Шастать по рядам не любила – вблизи могли узнать. Заметив нужную вещь, без торга меняла на паек и растворялась в провонявшей потом и дымом толпе.

– Что?! Мне? Слабо?!

Девушка вздрогнула и глубоко вдохнула, пытаясь унять колики под ребрами. Мимо прошла троица подвыпивших добытчиков и приземлилась за соседним столом. Под обреченным взглядом Рашида выставили самогон и простецкую закуску. Со своим как бы нельзя, но сталкеры – народ лихой, а под мухой – и того хуже. Перечить им – себе дороже, и это еще одна причина, почему Арина так хотела приобщиться к неприкасаемой и в то же время весьма уважаемой касте.

Она опустила голову и навострила ушки, стараясь ловить каждый звук.

– Ни хера мне не слабо! – крикнул один. – Это вам слабо!

Соратники переглянулись. Кроха видела лишь их широкие спины, но чуяла, что мужики посмеиваются над перебравшим товарищем.

– Мне ничего не слабо! Вот завтра же пойду на Дохляк!

– Ага. Рядом постоять и вон тот пацан сможет.

Кроха чуть не дернулась, поняв, что говорят о ней. Только бы не подсели и не начали донимать. Сталкеры, как никто другой, любят поучать салаг и рассказывать обывателям о своей опасной жизни. Пару раз уже нарывалась на приставучих алкашей – пришлось бежать быстрее пули.