ручьем, питая почву, вымывая неподвижное тело из ямы, заливая глаза, рот. Юля захлебывалась, перед ней кружили алые пятна. В каждую частичку ее кожи будто ввинчивались черви. Земляной ел.

…Свет резанул глаза. Юлю раскопали, сняли маску с дыхательным шлангом и вытащили из ямы. Ее подбадривали, поздравляли, хвалили, что продержалась целых двадцать минут. Кто-то аплодировал. Юля вдохнула полной грудью, вытерла слезы и улыбнулась. Ее до сих пор трясло, онемевшие конечности покалывало, из прокушенной губы сочилась кровь. Но на душе было так хорошо, спокойно. Словно все беды действительно остались в могиле. За время под землей в Юле что-то поменялось.

– Галлюцинации были? – хитро прищурив глаз, спросил инструктор.

– Черт, да. Обалдеть можно.

– Потом расскажешь. Пойдем сестрицу твою вызволять.

Это Катя привезла ее на тренинг «Перерождение». Организаторы завлекали возможностью открыть себя заново, заглянуть в неизведанные глубины души. И многое переосмыслить. Оказавшись в могиле (пусть даже неглубоко и под контролем профессионалов), смотришь на вещи совершенно иначе. Куче народу это помогло изменить жизнь.

Они подошли к захоронению, которое располагалось чуть дальше в лесу. Из земли торчал шланг, ребята раскидывали грязь руками, чтобы лопатой ненароком не покалечить клиента. Юле было немножко обидно, что ее вытащили из-за стонов и всхлипов, а сестра продержалась все сорок минут. Но Катя – это Катя. Она даже Земляного в детстве не боялась.

– Осторожно!

Земля просела и обвалилась. Инструктор отбросил в сторону перекушенный шланг. Это была не яма, а настоящий туннель. Стены его покрывали волосы, куски плоти, одежды. Он уходил вниз и резко загибался в сторону. Там, в сыром мраке, хлюпало и чавкало.

Земляной ел.

Кап-кап

Дом всегда был наполнен звуками. Сквозь хлипкие стены они расползались по этажам, точно невидимые крысы. Из квартиры в квартиру, из шахты лифта на чердак, из мусоропровода в подвал. Так звуки влезали в чужую жизнь.

Стас слышал соседей и понимал, что те слышат его. Он различал их по кашлю и чихам, знал любимые телеканалы и песни, был осведомлен о семейных проблемах и привычках. Дом знакомил людей, хотели они того или нет.

Чета пенсионеров снизу привычно занималась делами: гудел пылесос, шумел кухонный кран. А вот сверху творилось что-то странное. Стас не знал имени соседки, как не знал имен остальных обитателей дома, поэтому про себя называл ее Сменщицей. Неделю она работала с утра до вечера и возвращалась очень поздно. Это было время тишины. Но следующую неделю соседка оставалась дома, и тогда ее квартиру распирало от звуков. Голоса, звон посуды, музыка. Ругань или смех, хлопающая по ночам дверь или стучащая в стену кровать. Немолодая тетенька любила принимать гостей.

Около часа назад она начала двигать мебель. По полу елозило, скрежетало, с шумом падали предметы. А хозяйка плакала. Подвывала в пустой квартире, точно забытая на даче собака. Потом сверху раздался крик. Громыхнуло, будто уронили шкаф, и Сменщица затихла.

Стас сидел за компьютером, представляя распластавшийся на полу труп соседки. Нелепая поза, посиневшие губы, стеклянные глаза. Отогнать образ не получалось, наоборот – Стас начинал чувствовать какой-то нездоровый душок. Запах старости, лекарств, умирающего тела. Стас тряхнул головой и подошел к окну. Дождь стучал в стекло, барабанил по карнизу и размывал силуэт недостроенной высотки, что закрывала вид на город. Ее уродливую тушу возводили слишком близко – казалось, до раскрашенных в клетку стен можно добросить камень. Скоро там появятся жильцы, и к звукам примкнут образы. Люди будут наблюдать друг за другом, выглядывать из-за стекол, точно животные в террариуме… Стас поморщился. Открыл форточку пошире, запуская в квартиру свежий воздух и косую морось. К высотке качнулась стрела башенного крана, облила электрическим светом, и на секунду почудилось, будто в черных окнах что-то шевелится.

Бум.

Стас поднял голову на шум. Похоже, соседка пришла в себя.

Бум-бум. Бум-бум.

Звуки становились громче. Сменщица измеряла комнату шагами – слишком тяжелыми, словно разнашивала сапоги на огромной платформе. И ковра на полу у нее не было. Топот гулял от стены к стене, дребезжала люстра под потолком. Вернулись и рыдания.

Стас вздохнул и потер переносицу. Мертвой Сменщица нравилась ему больше. Он пытался сосредоточиться на сайте, который должен был доделать и сдать заказчику еще вчера, но грохот наверху этому не способствовал. Да и снизу уже черт знает сколько не замолкал пылесос. Шум не перемещался, как обычно, а застыл на месте. Будто пылесосили одну точку. Или специально заглушали другой звук. Потому что сквозь равномерный гул прорывалось странное «шурх-шурх-шурх». Кажется, старички скоблили стену.

Запах стал сильнее. На кухне Стас вытащил из мусорного ведра пакет с отходами, завязал горловину. Аромат был тот еще, но беспокоил вовсе не он. И на утечку газа это не походило. Необъяснимая вонь потихоньку заполняла квартиру.

В дверь позвонили, и Стас вздрогнул. Он никого не ждал. Не прямо сейчас или сегодня, а вообще. Гостей у него не бывало, да и сам он без особой нужды квартиру не покидал. Ему хватало своей однокомнатной зоны комфорта.

Позвонили еще раз. Одиннадцать утра, середина недели, все нормальные люди на работе. Бродить по подъезду могли разве что продавцы бесполезных товаров и впариватели ненужных приглашений. Стас вышел в коридор и, стараясь не шуметь, доковылял до двери. Прислушался. Человек снаружи звонил и в другие квартиры. Стас приник к глазку и замер. Прямо перед дверью стоял незнакомец в плаще, лицо его прятал раскрытый над головой зонт. Стас сглотнул, и этот звук вдруг показался ему чудовищно громким, настоящим пушечным выстрелом, который невозможно не услышать с той стороны. По телу пополз холодок. Стас точно знал, что никого из соседей по этажу нет дома. И не будет до самого вечера. Кажется, теперь это знал и человек с зонтом. Он больше не поворачивался к другим дверям, а ждал, когда откроет Стас. Он поднял руку к звонку, и в эту минуту в шахте загрохотал лифт. Незнакомец резко развернулся и поспешил вниз по ступенькам. Зонт он так и не сложил.

– Вот дебил… – прошептал Стас с облегчением и двинулся в комнату. Но тут услышал новый звук.

Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап.

Он вошел в ванную и влез тапками в небольшую лужицу.

– Твою мать…

На грязно-желтой поверхности потолка, точно ожоги на коже, набухали пузыри. Они медленно раздувались и капельками срывались на пол. Стас вытер мокрое пятно и поставил тазик под местом основной протечки. Но пузыри висели по всему потолку, будто дозревали, прежде чем просочиться в квартиру.

Теперь все вставало на свои места.