Я дрожала и не понятно от гнева или от удовольствия. Никто никогда не прикасался ко мне так. Да я бы и не позволила! А с этим паразитом, моим главным врагом, я и вовсе не могла представить такого развития событий.

Я не ждала принца на белом коне и вовсе не была приверженкой взглядов, что надо потерять девственность только с мужем. Нет. Просто так получилось, что пока все бегали на свиданки, я бегала в больницу, где либо приставала с расспросами к врачам, либо запиралась в тамошнюю лабораторию, проводя различные эксперименты.

Именно поэтому сейчас, наверно, я реагировала столь остро на прикосновения ненавистного мне мужчины.

— Куколка, я смотрю ты совсем лужицей растеклась. — Со смешинками в голосе констатировал он, пока я поджимала пальцы на ногах.

И нагнувшись к самому моему уху, он прошептал, согревая его горячим дыханием:

— Ты хочешь меня.

— Не правда! — Закричала я и с силой оттолкнула его.

Но он уже и не сопротивлялся, спокойненько так развалившись на спине и насмешливо смотря на меня.

Словно на глупую маленькую девочку, которой пытаются объяснить, что конфеты — это вредно, но та все равно не понимает и стоит на своём.

Взлетев с кровати, я схватила бинт в руки и, сжимая его до боли в руках, высказала Яру то, как я вижу данную ситуацию, и во что сама не очень верю.

— Прекрати пороть чушь! Реакции моего тела вполне естественны и оправданы, не вижу в этом повода для гордости. Тем более, то, что я чувствую, я могу в любой момент ощутить с другим мужчиной, а ты лишь жалкий манипулятор, непонятно что пытающийся доказать.

Его смех так внезапно заполнил комнату, такой надрывный и, как мне показалось, совершенно не искренний. Непонятно откуда взявшийся и по какой причине. Я вроде ничего смешного не говорила.

— Тебе, я погляжу, доставляет какое-то извращенное удовольствие обзывать меня, да, врушка? — Просмеявшись, он встал и сделал один медленный шаг в мою сторону, за которым должен был последовать и другой.

Отшатнувшись от него, я оказалось прижатой к двери и в последний раз попыталась донести до него то, что я о нем думаю.

— Ярослав, ты глупец, если считаешь, что я хочу тебя. И запомни раз и навсегда: ненависть к тебе у меня на паталогическом уровне. Я могу её сдержать, если ты не будешь приближаться ко мне. Давай вообще делать вид что не знаем друг друга, как тебе идея? — Я искренне задала ему этот вопрос, но увидела лишь его равнодушное лицо, которое меня напугало.

Как у человека так быстро может меняться настроение. Ещё мгновение назад он смеялся, а сейчас стоит и изображает памятник самому себе, невозмутимому и крепкому, как долбанная скала.

Но тем не менее я продолжила уже более тихим голосом.

— Надеюсь, ты меня понял. И ещё кое-что, — я протянула ему бинт, который он у меня забрал скорее механически. — Обмотай рану, думаю, с этим ты сам справишься. Завтра я приду снова с утра, чтобы ее осмотреть, — он молчал, — эта тебе моя благодарность за испорченное детство.

И развернувшись, я направилась к выходу из комнаты, полная уверенности, что мы расставили все точки над «i». Больше мне нечего бояться и даже наша завтрашняя встреча, на которую я сама себя подписала, уже на так сильно пугает. Скорее вызывает даже некое предвкушение.

Когда я уже закрывала дверь, то услышала его задумчивый голос:

— Как интересно…

Что было интересно Яру, я не узнала, потому что дверь отделила меня от него, сохранив эту тайну навсегда.

В голове билась мысль, почему все говорили, что он изменился. Как по мне, остался таким же мерзавцем. Разве что более мужественным и, что уж греха таить, красивее. Но больше я ничего не заметила или, быть может, он просто не захотел показывать мне свое другое лицо.

Была и ещё одна мысль: откуда взялась рана, столь большая и одновременно нанесённая так искусно?

Обычные люди не приходят в родной дом с такими повреждениями, да нормальные люди побежали бы в больницу, а не завалились бы спать.

У меня есть только одно предположени: он во что-то вляпался, во что-то, о чем не может распространяться, и мне совершенно не хочется тоже погрязнуть непонятно в чем.

Хотя, может, это просто мой больной разум, в одно время пересмотревший различных сериалов про шпионов, который сейчас ищет во всем больше, чем может быть на самом деле.

Помотав головой, пытаясь убрать таким образом волосы, лезущие мне в глаза и одновременно прогнать навязчивые мысли, я пошла в свою комнату. Там я первым делом приняла душ. Ещё я попыталась отстирать майку. И у меня это даже получилась после долгих попыток, но носить её я отказывалась.

Почему я её не выкинула, а закинула в самый дальний угол, сама не поняла.

В этом доме можно было натурально сойти с ума. Ну, я точно в ближайшее время сойду.

Я не знаю, кто надоумил поселить меня рядом с этим идиотом (возможно, он был прав, и я на самом деле испытываю какое-то блаженство из-за того, что обзываю его), но я уже ненавижу его.

Жаворонка из меня никогда не получалось, я обожала поспать. И сегодняшнее пробуждение стало скорее досадным исключением, которое я планировала компенсировать сном после душа. Так бы была я вдвойне в плюсе: не встретила бы Яра ещё примерно пару часов (а, может, и больше) и время бы скоротала, а также доспала необходимые мне часы.

Но, увы и ах… Кто бы еще дал мне поспать в этом адовом доме?!

Стоило мне только глаза прикрыть, как за стеной раздался громкий ор, который постепенно перерастал в нечто безумное. Это музыка, что ли? Ну нет…То, что звучало и гремело в соседней комнате, сотрясая весь дом, никак нельзя было назвать музыкой!

Предсмертные крики под биты — да. Музыкой — нет.

И вот этот кошмар продолжался и продолжался… Меня даже наушники не спасали.

Создавалось впечатление, что я прыгаю вместе с кроватью, а потолок того и гляди обвалиться на меня, похоронив под собой.

Сколько я терпела! Да мне медаль должны были выдать. Но у любого рано или поздно заканчивается терпение. Вот и у меня оно сдалось, подняв белый флаг и свалив в невиданные дали.

Восстанавливаться, наверно. Или умирать в страшных муках.

Подскочила я с кровати, как ошпаренная, и разгневанной фурией устремились вершить правосудие. Если конкретно: заставлять одного гада выключить музыку.

И да, я помнила, что не планировала с ним больше пересекаться, но как, блин, это сделать, когда посягают на святое — сон?

В общем, я в очередной раз стояла около двери Ярослава. В этот момент у меня разве что искры из глаз не летели.

Церемониться я не стала, распахнула дверь с пинка и ворвалась в комнату. Правда, весь мой гнев резко заморозился, и я замерла на пол пути, когда увидела, как Яр делает силовые упражнения.