Нефтяная компания расширяется и приглашает на работу шведских и финских инженеров: Густава Тёриудда и Рюдена, Ламберта и Хеллерстрёма, Альфтана и Сурандера. Вильгельм попил, что бел технического образования ему будет трудно продвигаться по службе. Шведский инженер Бьёркегрен вызывается давать ему уроки математики, физики и химии – вечером, после 12-часового рабочего дня. Вильгельм бросает курить и начинает копить деньги, на его стокгольмском счету в «Скандинависка банкен» появляется 2300 крон. B мае 1883 г. он получил свое последнее жалованье и свидетельство о том, сколько прослужил в компании и на каких должностях, однако никто не поблагодарил его, не поддержал дружеским словом желание учиться. B Петербурге он разыскал директора Яльмара Круселля, с которым познакомился в Баку. Если Вильгельму будет нужна помощь, пускай пишет прямо ему, сказал Яльмар. («Это было единственное участие, которое я заслужил своей работой в Баку».) Вильгельм едет на пароходе «Обу» в Стокгольм, и у него в памяти навсегда остается изумительная красота шхер, бесчисленные яхты вокруг и выстроившиеся вдоль фарватера, расцвеченные флагам ми виллы. Два года он проучился в стокгольмском Высшем техническом училище.

Карл Вильгельм Хагелин – главный управляющий бакинским филиалом, директор «Товарищества братьев Нобель»

За время долгой службы у Нобелей Карл Вильгельм Хагелин поднялся на самый верх служебной лестницы. Он любил Волгу и, потрясенный революциями, делал все возможное для спасения компании до грустного конца, когда ее российская часть была национализирована. Он продолжал работать в Стокгольме по реструктуризации того, что осталось от «Товарищества бр. Нобель», и лишь в 75 лет – против своей воли – ушел на пенсию. Вильгельм оказался единственным из служащих компании, который под собственным именем выведен в русской литературе – в романе Алексея Толстого «Черное золото», опубликованном в Москве в 1931 г.[11]

B 1880 г. Альфреда Тёрнквиста назначили заведовать механическими мастерскими Нобелей, где он продолжил свои эксперименты. B декабре Людвиг прислал в Баку распоряжение о том. что работы следует развернуть на полную мощность: «Время не терпит!» Однако следующей весной у Тёрнквиста обострился ранее скрытый туберкулез. Поскольку компания уже потеряла от этой болезни Карла Улльнера, братья посчитали нужным проявить в отношении Тёрнквиста крайнюю осторожность. Он поехал на курорт в Давос и постепенно оправился.

C опозданием на полгода – летом 1882 г. – обновленное предприятие было запущено. Год спустя оно произвело 106 тыс. тонн первосортного керосина, что было больше, чем вырабатывали все бакинские конкуренты, вместе взятые. «Товарищество бр. Нобель» значительно опередило как местных промышленников, так и заокеанских.

Весной 1884 г. Альфред Тёрнквист снова работает для товарищества, теперь уже в Петербурге, организуя поставки освети тельного керосина в Германию. Он не раз ездил в Баку, где к этому времени начальствовал Густав Тёрнудд. Однажды Тёрнквист опрометчиво предложил усовершенствовать тот процесс, в разработке которого сам изначально принимал участие, причем послал докладную записку Людвигу, в обход Густава Тёрнудда. Тот безумно обиделся. Роберт пытался наладить их отношения, но Тёрнквист уволился и покинул Россию.

Ha Всемирную выставку в Филадельфии 1876 г. русское правительство послало и Дмитрия Менделеева. Заодно он изучил нефтяные месторождения и трубопроводы в Пенсильвании, взял образцы для анализов и описал в своем отчете, как в Америке очищают нефть с помощью серной кислоты. Весьма вероятно, что Менделеев встречался с Людвигом Нобелем в Санкт-Петербурге в Императорском русском техническом обществе и они обсуждали «будущее нефтяной промышленности». По возвращении из Баку Людвиг опубликовал в журнале Технического общества статью под названием «Взгляд на бакинскую нефтяную промышленность и ее будущее». Менделеев, по-видимому, посещал Людвига в Баку в 1878, 1880 и 1886 гг.

Добыча и перегонка нефти у Роберта тоже шли хорошо, хотя возникали разные проблемы и братья обсуждали в письмах их технические решения. Старые методы выкачивания нефти и ее транспортировки в бочках на перегонные заводы в порту безумно устарели, отнимали огромное количество времени и были просто-напросто слишком дороги. Перевозка одного пуда нефти на арбе стоила 35 копеек, тогда как с помощью трубопровода она обходилась меньше чем в три копейки. Из менделеевского отчета 1876 г. братья Нобель знали, что в Пенсильвании Джон Д. Рокфеллер уже с 60-х гг. использует трубопроводы. Людвиг хотел провести такие же и в Баку, но городские власти воспротивились, опасаясь реакции населения, ведь в таком случае многочисленные бедняки – бочары и погонщики ослов – лишались работы, а это было чревато революцией.

Людвиг испросил аудиенции в Тифлисе у брата царя, великого князя Михаила – в то время наместника Кавказа. Великий князь прекрасно знал Нобелей и то, сколько они сделали для просвещения рабочих на ижевских заводах, для учебы их детей, да и для развития экономики в целом. Он «обещал всячески содействовать успехам предприятия и облегчать его существование, – пишет Людвиг Альфреду в ноябре 1876 г., так что, если будут возникать препоны со стороны властей, я не сомневаюсь, что мы можем в случае необходимости рассчитывать на его помощь».

Людвиг вернулся на свой завод в Петербурге, чтобы заняться очередной новаторской работой – конструированием и изготовлением паровых насосных станций и другого оборудования, необходимого для модернизации Робертова нефтяного предприятия. Людвиг разыскал в Шотландии чугунолитейный завод, который снабжал трубами пенсильванских нефтедобытчиков, и заказал там более толстые трубы. Затем он послал инженера Александра Бари в Пенсильванию – изучать тамошние насосы и трубопроводы. Кстати, Бари нанял в Ойл-Сити шестерых мастеров бурового дела, которые, однако, пробыли в Баку лишь год: не выдержали тамошнего климата.

Людвиг предложил конкурентам за определенную сумму присоединиться к его трубопроводу и таким образом облегчим, себе транспортировку нефти, но они не поняли новшества. He очень-то помогала и поддержка великого князя. Бакинские власти поначалу отказали Людвигу в разрешении проложить трубопровод по территории города. Тогда он обратился в Петербург, к правительству, и оно заставило местные власти пойти на уступки. B 1877 г. из Глазго прибывают первые трубы. Чтобы избежать саботажа, их закапывают на двухметровую глубину. Трубопроводы шли от буровых вышек к большой насосной станции, причем по дороге нередко подключались и более мелкие насосы, ведь месторождения отстояли от перегонных заводов на десятки километров. Ho – как и в Пенсильвании десятью годами раньше – возникло недовольство. По сообщению Роберта, оставшиеся не у дел бондари и погонщики ослов разъярились и стали предпринимать «топочные набеги». Пришлось поставить казаков стеречь трубопроводы и насосные станции на всем пути от промыслов к порту. B марте 1878 г. Людвиг радостно докладывает Альфреду из Петербурга: «Дела на заводе идут замечательно. Крупные вознаграждения, выплаченные мною за истекший год, подняли дух и производительность у моих служащих [1200 рабочих. – Б.О.], которые прекрасно знают, что в этом году прибыль по сравнению с 1877-м не менее как удвоится. Эмануэль, похоже, живо подключился к нашим трудам и раз в неделю в самых ясных и четких выражениях письменно докладывает обо всем происходящем – нет необходимости объяснять тебе, как я счастлив, поскольку это позволяет надеяться, что из него выйдет солидный человек и созданному мной предприятию не обязательно приходить в упадок».