– Какого Иуду? Что вы хотите?

– Я хочу быть уверенным в ваших людях. Хочу, чтобы вы были уверены в своих людях.

– Послушайте, я был с ними в деле! Был в таких передрягах… Я знаю их, как себя.

– Вы рассуждаете слишком прямолинейно, как генерал…

– Я и есть генерал! И не умею разговаривать намеками. Я привык выполнять приказы, а не догадываться об их значении. Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Я считаю целесообразным, чтобы вы обеспечили контроль за личным составом.

– С помощью чего?

– С помощью личного состава. Вернее сказать, с помощью добровольных, оплачиваемых либо заинтересованных иным образом помощников, которые смогут предоставлять вам требуемую информацию.

– Вы про сексотов, что ли?

– Можете называть их секретными сотрудниками. Или как вам будет угодно. Сути дела это не меняет.

Вам… Вернее, нам необходимо знать о настроениях, приватных разговорах, контактах ваших бойцов. Я понимаю всю непопулярность предлагаемой меры, но только так мы сможем не допустить утечки информации и тем защитить ваших бойцов от возможных неприятностей. Не исключено даже от тюремного срока…

Похоже, новый Замминистра действительно был не из военных, был из особистов, потому что предпочитал, вместо того чтобы резать правду-матку в лоб, обволакивать собеседника тенетами полуправды. Из которых, если хоть ноготком увяз, не вырваться…

Теперь Замминистра перестал нравиться генералу. Даже несмотря на то, что он не побрезговал выйти на татами против рядового бойца.

– Я понимаю, что там, за линией фронта, вы должны абсолютно доверять друг другу. Но сейчас вы не там, вы здесь. Где все не так очевидно, как в Афганистане. Где враг может прийти в любом обличье, в том числе под маской лучшего друга. И ударить в спину.

Это не война, генерал, это тайная война. И ее нельзя вести привычными вам партизанскими методами… Надо в соответствии с законами большой разведки. И контрразведки…

Генерал не пытался спорить, потому что чувствовал, что в словах Замминистра есть своя правда. Это действительно не Афганистан, где все было совершенно ясно – человек, говорящий по-русски – свой, а если в халате и чалме – чужой и потому подлежит уничтожению. А здесь все говорят по-русски – и те и эти. И даже этот…

Запутался генерал Крашенинников, заигрался в войнушку. Но признавать это он не хотел. Поздно ему было перестраиваться, поздно менять свои взгляды на жизнь.

– Я все понял, – тихо произнес генерал. – И хочу сказать, что мне не нравятся предложенные вами методы. Я солдат и хотя бы потому не ангел. Я нарушил не одну божью заповедь. Но я никогда не предавал своих друзей. И никогда не боялся повернуться к ним спиной. Вряд ли я смогу научиться этому теперь. Да и не буду учиться…

– Вы хотите выйти из дела? – быстро спросил Замминистра.

Генерал на минуту задумался.

Из этого дела он, кажется, действительно хотел выйти. Но не мог. Теперь уже не мог.

– Нет, я не смогу бросить своих людей. Я останусь с ними. И буду продолжать делать то, что делал. Но не по вашей указке, а в соответствии со своими представлениями о чести и долге солдата. Потому что иначе не умею.

– Хорошо, поступайте так, как считаете нужным, – легко согласился Замминистра.

Может быть, слишком легко.

И сразу же перевел разговор на более понятные темы:

– Что там у нас с заводом металлоконструкций?..

– У нас намечается аврал, – сообщил Резидент.

– Поездка на картошку? – грустно пошутил Помощник. Потому что лучше бы, если на картошку…

– Почти угадал – только не на картошку, а на капусту. К понедельнику нам надо набрать тысяч двести, а лучше больше долларов.

– Где бы их взять?

– Там, где обычно.

Обычно – это значит в карманах рядовых, а лучше не рядовых, а зажиточных граждан.

– Ого, – присвистнул Помощник. – Это же не спать, не есть. Это же как папа Карло!

– Поделим страну так – в понедельник-вторник ты будешь обрабатывать Сибирь и Дальний Восток. Я – европейскую часть, Урал и ближнее зарубежье. Потом поменяемся.

– У творческой интеллигенции это называется чёс.

– Ну чёс так чёс.

Придумывать другие, более замысловатые способы добычи денег было некогда. Деньги были нужны срочно. Резидент и его Помощник пошли “с протянутой рукой” по валюткам, банкам и ювелирным, авто – и мебельным магазинам, продвигаясь от окраин России к центру.

Час-полтора интенсивная работа, потом – самолет – часовой перелет – новая работа – самолет – работа – самолет… Иногда для разнообразия поезд, междугородний автобус или частник…

В общем чёс… Но с одной разницей, эстрадные и прочие звезды могут позволить себе опуститься до халтуры, а тут нельзя. Нельзя утратить бдительность, позволить, чтобы дрогнула рука, напряглось лицо или изменился тембр голоса. Нужно работать на совесть, как для себя.

Добротная, на один лишь раз одежда, приятные, чтобы никому даже в голову не пришло… манеры, располагающая улыбка, отвлекающий толчок в бок, извинения – и быстрый уход…

– Вы в очереди стоите?

– А что, не видно?

– Вы бы не могли пропустить меня вперед, а то у меня сумма большая.

– Если большая – то могу…

Через четыре дня они встретились, чтобы пересчитать улов.

Сто восемьдесят семь тысяч двести. Не густо. Обеднел нынче средний российский класс.

– Что будем делать?

– Работать.

– Так же?

– Нет, теперь по-другому…

В ближайшем магазине компаньоны купили ноутбук, хороший цветной принтер и пачку бумаги. В этой стране это все, что нужно предприимчивому человеку, чтобы сделать деньги.

Утром они снова разъехались в разные стороны света. Как в той, про комсомольцев, песне.

– Хочу взять в вашем банке кредит.

– Нужен залог.

На стол выкладывались пачки долларов.

– Что это?

– Залог. Если вы мне поможете – вам останется все это теперь и тридцать процентов того, что я получу – потом.

Девять человек из десяти сразу же отказывали. Один – соглашался.

– Но залог все равно желателен.

– Вот документы, подтверждающие мое право собственности на офис на Тверской, на восьмикомнатную квартиру с видом на Кремль, на три в ближнем Подмосковье дачи жилой площадью полтора километра, на машину “Линкольн”, и личный самолет “Боинг-777”…