Вито протянул руку к стаканчику желтоватой граппы на столе. Отпив глоток, он поставил стакан.

— Этот человек, — сказал он, — он дружит с чикагской братвой. Ему принадлежит с потрохами семья Татталья. У него за спиной политики и воротилы бизнеса… — Вито показал друзьям свои открытые ладони. — Зачем мне ссориться с таким человеком, воруя у него несколько долларов?

— Марипоза близкий друг Капоне, — добавил Тессио. — Они с ним давние кореша.

— Сейчас делами в Чикаго заправляет Фрэнк Нитти.[6]

— Это Нитти считает, что заправляет делами в Чикаго, — возразил Дженко. — С тех пор как Капоне отправился в казенный дом, там командует Рикка.[7]

Вито шумно вздохнул, и трое мужчин, сидящих напротив, тотчас же притихли. В свои сорок два Вито по-прежнему сохранил многое от молодости: черные волосы, мускулистые руки и грудь, оливковая кожа, не тронутая морщинами и складками. Хотя Вито был приблизительно одних лет с Клеменцей и Дженко, выглядел он моложе обоих — и гораздо моложе Тессио, который уже родился с внешностью старика.

— Дженко, — сказал Вито. — Consigliere. Возможно ли, что Марипоза настолько stupido? Или, — Вито подчеркнул свои слова пожатием плеч, — или он замыслил кое-что еще?

Дженко задумался над его словами. Худой мужчина с носом в форме клюва, он всегда казался чем-то встревоженным. Дженко постоянно страдал от agita и то и дело бросал в стакан две таблетки алка-зельцера и выпивал его залпом, словно дозу виски.

— Джузеппе не настолько глуп, чтобы не видеть очевидное, — сказал он. — Он понимает, что «сухой закон» доживает последние дни, и я думаю, что схватка с Лаконти — это подготовка к тому, чтобы забрать все в свои руки, как только будет отменен закон Волстеда.[8] Но мы не должны забывать, что дело с Лаконти еще не закончено…

— Лаконти уже мертв, — перебил его Клеменца. — Он просто еще об этом не знает.

— Он еще не мертв, — сказал Вито. — Розарио Лаконти — не из тех, кого можно недооценивать.

Тессио покачал головой, словно глубоко сожалея о том, что ему предстояло сказать.

— Он все равно что мертв. — Он достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет. — Большинство его людей уже переметнулось к Марипозе.

— Лаконти жив до тех пор, пока не умрет! — рявкнул Дженко. — А когда это случится, берегитесь! Как только «сухой закон» отменят, все мы окажемся под каблуком у Джо. Он будет командовать парадом, деля остатки пирога так, чтобы ему самому достался самый большой кусок. Семья Марипозы будет самой сильной — везде, в Нью-Йорке, где бы то ни было.

— За исключением Сицилии, — заметил Клеменца.

Дженко пропустил его слова мимо ушей.

— Но, как я уже говорил, Лаконти еще не мертв, и до тех пор, пока Джо с ним не разберется, это будет его главной заботой. — Он указал на Тессио. — Он полагает, что это ты воруешь его товар; или ты, — добавил он, обращаясь к Клеменце, — или мы с тобой, — сказал он Вито. — Однако он не собирается нас трогать. По крайней мере до тех пор, пока не разберется с Лаконти. Но ему очень хочется положить конец воровству.

Выдвинув ящик письменного стола, Вито достал коробку сигар «Де нобили» и развернул одну сигару.

— Ты согласен с Дженко? — спросил он, обращаясь к Клеменце.

Тот сложил руки на животе.

— Марипоза нас не уважает.

— Он никого не уважает, — уточнил Тессио.

— Для Джо мы все лишь стадо finocch’. — Клеменца неуютно заерзал в кресле, и у него раскраснелось лицо. — Мы для него что-то вроде ирландской шпаны, которую он постепенно выводит из дела, — никчемная мелюзга. По-моему, ему нет никакого дела до того, начнется ли у него с нами война. Бойцов у него хоть отбавляй.

— Не буду спорить, — согласился Дженко, допивая водку. — Марипоза глуп. Он никого не уважает. Со всем этим я полностью согласен. Однако его capo regime не глупы. Они позаботятся о том, чтобы он сначала разобрался с Лаконти. До тех пор пока с этим не будет кончено, кража виски — лишь мелкая разменная монета, не больше.

Раскурив сигару, Вито повернулся к Тессио. Внизу одна из женщин что-то крикнула по-итальянски, ей ответил мужской голос, и тут же весь дом взорвался хохотом.

Тессио загасил сигарету в черной пепельнице, стоявшей рядом на подоконнике.

— Джо не знает, кто ворует его товар. Он грозит нам кулаком, а потом подождет и посмотрит, что будет дальше.

— Вито! — начал Дженко, срываясь на крик. — Он посылает нам сообщение: если мы воруем у него, нам лучше остановиться. Если же нет, нам лучше выяснить, кто этим занимается, и положить всему конец, ради нашего же собственного здоровья. Его помощники понимают, что мы не настолько глупы, чтобы красть несколько долларов, но они собираются сосредоточить все усилия на Лаконти, предоставив нам выполнить за них всю грязную работу и разобраться с этой проблемой. Так им не нужно будет ни о чем беспокоиться — и я готов поспорить, что придумали все это братья Барзини. — Отыскав в кармане пиджака сигару, он сорвал с нее обертку. — Вито, прислушайся к своему consigliere.

Вито помолчал, давая Дженко время успокоиться.

— Итак, сейчас мы работаем на Ретивого Джо Марипозу. — Он пожал плечами. — Как так получается, — продолжал он, обращаясь к своим собеседникам, — что никто до сих пор не знает, кто эти воры? Кому-то же они должны продавать краденый виски, разве не так?

— Они продают товар Луке Брази, — сказал Клеменца. — А тот сбывает его подпольным кабакам в Гарлеме.

— Так почему Джо не спросит то, что хочет узнать, у Луки Брази?

Клеменца и Тессио переглянулись, словно ожидая, кто заговорит первый. Увидев, что оба молчат, заговорил Дженко:

— Лука Брази — самый настоящий зверь. Огромный, сильный, как десять человек, и сумасшедший. Марипоза до смерти его боится. Все его боятся.

— Il diavolo! — сказал Клеменца. — Винни Сьютс из Бруклина клянется, что видел, как Брази получил в упор пулю в сердце, встал и ушел как ни в чем не бывало.

— Демон из преисподней, — усмехнулся Вито. — Так как же получается, что я впервые слышу о таком человеке?