– Так сойдёт? – поинтересовался он.

Яэль бегло его осмотрела. Ни партийных орлов, ни свастик… На Бал Победителя он надел свои мотоциклетные ботинки вместо стандартных сапог Гитлерюгенда. Яэль сделала заметку на память: кажется, Лука Лёве никогда не был хорошим мальчиком, подчиняющимся правилам. Его выделяющаяся куртка (сшитая из старой коричневой кожи, в то время как у всех остальных участников Гонки Оси они были одинаково чёрные) была тому доказательством. Лука не снимал её последние три гонки. Наверное, у «Рейхссендера» на несколько лет вперёд накопилось кадров, где Лука Лёве щеголяет в этом самом наряде.

– Куртка? – Яэль указала на неё кивком головы.

– Остаётся.

Забавно. Она скорее ожидала, что он станет бороться за Железные кресты, а не за этот поношенный кусок старой кожи. Но пальцы Луки сильней сжались на куртке, словно предлагая Яэль рискнуть отобрать её. Она могла. И сделала бы это, если бы лицо Победоносного не было столь нордическим, а волосы столь светлыми, что сияли, как полуденное солнце.

– Ладно. Прикрой ей волосы, как раньше.

Лука подчинился, накидывая кожу так, чтобы она прятала волосы и отбрасывала тень на лицо. Не самое изящное прикрытие, но (попыталась успокоить себя Яэль) пока оно срабатывало.

«БРОСЬ ЕГО»

Она должна была это сделать.

Но не могла.

– Если попадёшься, – бросила Яэль, – или если я решу, что ты собираешься меня предать, я тебя брошу одного. Всё понятно?

– Да-да, фройляйн. – Лука кивнул из-под куртки. – Веди.

«БРОСЬ ЕГО БРОСЬ ЕГО НЕ СПАСАЙ»

Инстинкты Яэль не переставали вопить, но она сделала вид, что их не слышит. Сделала вид, будто не помнит, что они обычно – почти всегда – оказывались правы.

Когда Феликс был младше, его самым любимым в мире местом была папина автомастерская. Каждый день, когда Мартин уходил на собрания Гитлерюгенд, а Адель играла в футбол с мальчиками Шулеров, младший Вольф сидел, скрестив ноги, на полу мастерской и слушал, как отец рассказывает о поломках двигателей Фольксвагенов, копаясь в их заляпанных маслом внутренностях.

– Свеча зажигания загрязнилась. Видишь, масло разъедает контакт? – продолжал отец, вытирая свободную руку о военный комбинезон. – Поэтому двигатель не мог нормально завестись. Нужно всего лишь её заменить, и машина будет бегать, как новенькая.

Всё в мастерской становилось понятным после пояснений отца. Решение было всегда. Девятилетнему мальчику казалось, не было ничего, что папа не смог бы починить. Всего через три года, стоя на краю трассы Нюрбургринг, Феликс узнал ужаснейшую правду: это не так. Некоторые вещи слишком поломаны, чтобы можно было их починить. Сломанный шейный позвонок Мартина невозможно было просто заменить запасной деталью.

Автомастерской тоже больше не было. Башни из колёс, стены из шлакоблока, оклеенные схемами двигателей, ряды гаечных ключей, разложенных по типу и размеру… Всё это Феликс продал господину Блайеру, выручив достаточно рейхсмарок, чтобы выкупить пропуск на Гонку Оси, чтобы не позволить сестре погрязнуть в планах Сопротивления, о которых предупреждал Ганс Шулер.

Но Адель не просто рисковала «погрязнуть в планах». Она была этими планами. Феликс изо всех сил старался её остановить, починить очередную изломанную вещь. Он старался изо всех сил… и потерял автомастерскую, а следом за ней сестру, оставившую его разбираться с последствиями устроенного беспорядка.

Очень, очень болезненными последствиями.

Сапоги членов СС – с подбитой гвоздями подошвой и металлической пяткой – были идеальным пыточным инструментом. Носу Картошкой потребовалось всего три раза пнуть Феликса по рёбрам, чтобы они хрустнули.

Ничего уже не починить.

Феликс знал, что он – покойник. Понял в тот момент, когда заглянул Башу в глаза, увидел в них, что будущего у него нет. Единственное, что он мог сейчас сделать: вытерпеть эту агонию, заработать для сестры время на побег.

Новый пинок. Новый хруст. Огонь у него в боку распространялся дальше, пламенно горячий и тлеющий в самой глубине. Дышать стало тяжело, и Феликс закашлялся. На его губах было что-то липкое…

– Господин Вольф. – Сапоги штандартенфюрера Баша стучали по полу. – Время – роскошь, которую мы не можем позволить себе этим вечером. Куда направилась девчонка?

– Я н-не знаю.

Баш склонился и прошептал что-то Носу Картошкой. Тот сразу же снял наручники с Феликса и положил его правую руку на пол.

– Вы механик, не так ли? Двигатели состоят из множества крошечных деталей. Чтобы с ними умело обращаться, нужна хорошая координация пальцев… – Пауза штандартенфюрера заполнила всю комнату. – Скажите, с кем работает девчонка.

«С Сопротивлением. Спросите у младшего Шулера с улицы Вольфсганг. Он знает… Нет! – одёрнул себя Феликс. – Ничего не говори. Даже не думай об этом».

Хоть один из Вольфов должен выжить. Жизнь Адель зависит от его молчания.

Сапог Баша завис над безымянным пальцем и мизинцем Феликса. Каблук опустился с тошнотворным хрустом. Боль внутри Феликса стала живой – восстала, взревела. Жар в боку встретился с болью в раздробленных пальцах и принял звериную форму, криком вырываясь изо рта.

Баш не стал поднимать ногу. В его голосе была почти слышна скука, когда он продолжил: «Рассказывайте. Почему вы ощущаете необходимость защищать эту девушку? И это после того как она вас связала и оставила нам?»

– Я не… – казалось, даже зубы Феликса сломаны, когда он по кусочкам собирал эти слова, ржавый вкус крови осел во рту, – …предам сестру.

– Сестру? – Смех Баша отразился от голого дерева пола. Каблук его поднялся. – Вы смотрели телевизор. Разве не слышали, что девчонка прокричала, прежде чем спустить курок?

– Переключатель на нуле, штандартенфюрер. – Нос Картошкой вскинул голову к экрану. – Звука не было.

– Ааа. – Командир подошёл к переключателю и принялся поворачивать его, пока в динамиках не раздалось низкое монотонное шипение. – Благородно с вашей стороны, господин Вольф, вытерпеть столько боли ради семьи. Вы замечательный пример девиза «крови и чести». Но боюсь, ваши страдания были зря. Девушка, которая стреляла в том зале, не ваша сестра.

Боль в пальцах Феликса плохо сочеталась со словами командира. Не (искорёженные ногти) ваша (липкая кровь на полу) сестра. (Это что, откололся кусочек кости?)

Он не мог поверить во всё это.

– Не переживайте так, – продолжал штандартенфюрер СС. – Заключённая 121358.Х обманула много людей. Руководителей гонки, операторов «Рейхссендера», даже самого фюрера. Должно быть, она долгое время изучала жизнь фройляйн Вольф, чтобы так прекрасно выдавать себя за неё. Эта девушка была одной из первых субъектов проекта «Доппельгангер». Она может по желанию изменять собственную внешность. В одно мгновение она ваша сестра, а в другое – совершенно незнакомый человек.