поступить в аспирантуру, твой троечный диплом помехой не станет, хочешь ты сохранить служебную квартиру за собой, хотя с работы уволился, и не живешь в ней – никакие письма в милицию соседей не помогут лишить тебя ее. У меня родственники в один момент на теплых местах оказались и никому из них не докажешь, что ситуация, в которой я нахожусь – это беспредельный ужас. Я страдаю так, как ни один преступник самый кровавый не страдает, хотя у меня и есть кое-что, чтобы не сдохнуть. Зачем я нужна? Нужны источники информации, сверхинформации. Космос им не дает, ибо недостойны, так они действуют воровскими методами, да черной магией. О блестящей политической карьере Ельцин узнал именно в Свердловске в конце семидесятых, как и о многом другом. Возможно, что сам же и дал «добро» этим экспериментам, что не может не вызывать моего протеста.

Мы живем в век психотроники – утаивать это от людей преступление. «Не надо людей волновать, – сказали мне в „Уральском следопыте“». Если бы все так о своем народе пеклись, так и не делали бы тотального повышения цен на все сразу. Мне особенно радостно. Нигде не дают работать более десяти лет да еще и цены подняли…

Город Свердловск войдет в историю парапсихологии, психотроники как оплот советского зомбизма. Даже директор центра халистической медицины столкнулся с попытками зомбирования, живя в Эстонии В. Д. Баранов с ужасом вспоминает о Свердловске, где он столкнулся с таким явлением.

Увлечение психотроникой при тоталитарном режиме очень опасно. Я прекрасно помню Всесоюзный митинг 25 февраля 1990 г. во время съезда СССР. Вдруг на людей напал страх, в памяти оживились тбилисские события, а в город за неделю до митинга слетелись со всех кладбищ полчища ворон. Естественно, на митинг людей пришло гораздо меньше, чем могло бы прийти. Я так понимаю, страна начала экспорт контактеров – одно из национальных богатств. 70 лет люди-бесы торжествуют в этой стране, уничтожая, или выкидывая за борт всех, кому рога не удалось обломать. Все действительно, в их руках: почта, телефон, телеграф – куда ни сунься везде один и тот же знакомый почерк.

В 1981 году мне спровоцировали голодание (около месяца). Под руководством нашего знакомого мы с Любой Ивашкиной голодали на его даче. Люба помешалась, знакомого из-за нее судили. Я отделалась расстройством деятельности поджелудочной железы. КГБ изъяло у знакомого всю литературу по йоге, всех таскали беседовать, кто был знаком с ним, меня же даже в свидетели не пригласили. Обнаружив ряд закономерностей, я несколько лет прошу дать ответ, по-чему я так странно потерялась из поля зрения следствия. Но ответа нет.

Большинство людей не только не знают о самопрограммировании, анализировать свои внутренние процессы не умеют, а в обществе уже появились профессионалы, которые деньги получают за то, что других зомбируют. От чувства собственного превосходства над людьми они наглы и циничны, что постоянно проявляется в их цеховой методе подхода к человеку через психо-физиологические пытки, а возможность использования таких принципов основывается на неуязвимости их положения.

По заявлению В. П. Казначеева, СССР и США подписали обращение к ученым мира о недопустимости использования парапсихологических знаний против человечества. Обращения одни ничего никогда не дают, нужны конкретные меры. Современный интеллект в сфере биоэнергетики сформирован достаточно убедительно, но и сегодня трудно доказать очевидное да, практически, невозможно, когда его не хотят видеть.

Исповедь ветерана-зомби

В 70-е годы наши парапсихологи уже умели использовать для получения сверхинформации чужую сенситивность и духовный опыт, таящийся в глубине подсознания, в таинственных семи телах нашей души (наличие этих семи тел не опровергает и Богородица, что нашло отражение в откровениях отца Иоанна Богородичного центра в Москве). Зомбирование зачастую происходит так: матрицу ментального тела делят пополам и забирают часть себе. У человека страшно болит голова, любой экстрасенс с первого взгляда определит, что поле над головой перекошено, но начав его корректировать, поправлять, сделать ничего не сможет. Однако, тот, кто забрал у вас энергизированную матрицу может заменить на чью-то другую половинку, тогда все идеи хозяина чужой половинки вы будете ощущать как свои собственные. Такие «хирургические» операции чаще всего проводят ночью с человеком, когда он спит, но кусок ментала можно оторвать и в дневное время. Опять же очень больно бывает. След любой энергизированной матрицы со временем восстанавливается, но лучше всего попросить у Бога заменить вырванный кусок, или же вернуть прежний.

Год назад меня смотрела интересная группа в Алма-Ате в составе С. Головко, А. Пака, Т. Фадеевой. Они по запросу своим учителям выяснили, что моя душа страшно разорвана, вместо 15 условных единиц, всего три осталось, причём вместо астрального тела, чужое тело молодой женщины, умершей от рака. Они определили, что у меня есть код, два канала чистой энергетики, мужской и женский. При мне они получили много информации о том, как сегодня КГБ осваивает психотронику, как вошли в связь с колдовскими элементами и даже инопланетными и за получение информации свыше готовы продать не только родину, но и всю планету впридачу. Сенситивы из группы С. Головко просто молодцы, видно за это их и лупят постоянно с воздуха и на земле. Заряд отрицательной энергии, который формируется над головой отдельного человека или целой группы, бывает настолько значительным, что все ходят потом как пьяные, а психика находится в подавленном состоянии.

Когда мой учитель проводит со мной медитацию, то нам постоянно показывают бегущие из центра круги – облучение. Этим летом я впервые пришла в редакцию «Голоса Вселенной», и в тот же день последовало жёсткое облучение. Рядом с редакцией стоял небольшой автобус, а в нём сидели двое. Облучение, которое они на меня направили, я ощущала так как будто моё эфирное тело с его меридианами и теплой золотистой плазмой разрывается на куски, несмотря на то, что мне быстро была оказана помощь, несколько дней дико болела голова. Такие удары наносят для нагнетания страха. Так было в мае 1991 г., когда я стала собираться в Москву, в самой Москве так было несколько раз. В день моего отъезда с Ярославского вокзала милицейский газик чуть не вплотную подъехал к толпе пассажиров, и оттуда опять облучение началось. Я себя чувствовала просто ужасно, а остальные никаких признаков беспокойства не проявляли, то есть облучение индивидуальное, а у нас ни у кого нет приборов, способных фиксировать «нетрадиционные излучения».

С психофашизмом я познакомилась ближе некуда ещё в семидесятые годы в Свердловске. Поскольку мой код раскрыли, меня было решено использовать