Сиркет не сумел скрыть отвращения, но постарался тщательно поразмыслить над вопросом.

— Жизнь, так скоро оборванная, почти не способна укорениться в делах владения, так что, полагаю, столь ранняя смерть не может причинить слишком большого вреда. Но ищет ли он знамений? Всегда есть надежда, что жизнь ребенка обернется большим благом для владения, чем его гибель, разве не так? — Он перевел взгляд с отца на мать и обратно.

— Конечно, — согласился Кейда.

И если каждый вождь должен принимать такие решения один, и никому не дозволено ему перечить, я все же от души рад видеть твое отвращение при одной мысли об убийстве младенцев, сын мой.

— Улла Сафар считает устранение любого соперника Уллы Орхана достаточным, — пожала плечами Джанне. — И судя по тому, что я слышала, он не беспокоился до этого ни о каких пророчествах.

— Значит, отец и повелитель такой же дурень, как его сын, — дерзко пробормотал Сиркет. Он потянулся за плодом лиллы и начал раздраженно счищать пальцами кожуру.

Пришло время для следующего вопроса? «А у тебя есть братья, отец мой?» Как ты относился к решению Дэйша Рейка насчет этой вечной беды — сыновей?

Кейда отпил легкого благоуханного вина. Сиркет сидел молча, собираясь похрустеть маслянистыми семечками из темно-зеленой плоти плода лиллы. Кейда бросил беглый взгляд на Джанне.

— Как ты думаешь, где Сиркет мог бы поискать себе первую жену?

Сиркет вздрогнул и поднял глаза.

— Ты думаешь, пришло время?

— Ты уже почти в том возрасте, в котором был твой отец, когда я за него вышла, — и Джанне улыбнулась.

— Незадолго до того я овдовел по смерти Эндит Кай и развелся с Рине Итан. — внезапные воспоминания вызвали у Кейды сдавленный смех. — Могу посоветовать тебе взять первой женой ту, что уже имела не одного мужа.

Джанне окинула мужа суровым взглядом.

— Чтобы она могла поделиться с мужем опытом всего Архипелага.

Кейду так и подмывало ответить в том же дерзком духе, но он сдержался ради сына.

— Как твои успехи в охоте за подобающим телохранителем? — Джанне поглядела на Кейду. — Ты говорил, что хочешь первым делом уладить это.

— Все еще никак не найду подходящего раба. — Кейда скорчил сыну рожу. — Прости, сынок.

— Возможно, тебе просто стоило бы спуститься с небес на землю. — Джанне осушила кубок. — Ему надо путешествовать, а он не может никуда отбыть без телохранителя. Найди такого, который худо-бедно подойдет, и как только Сиркет начнет странствовать, он сам сможет найти себе что-то получше. — Она с нежностью погладила руку сына.

— Об этом, пожалуй, стоит подумать. — Кейда повертел пустой кубок за желобчатую ножку, изучая туманные узоры, которые оставил на металле молоточек искусного мастера.

Эту мысль лучше всего обдумать и отвергнуть; тогда моему сыну не будет угрожать множество бедствий, которые готовы обрушиться на любого наследника любого вождя и военачальника без лучших мечей, какие я смогу отыскать, чтобы защитить его, и уж разумеется, пока последнее слово остается за мной.

— Мы поужинали, не так ли? — Когда сын и муж кивнули, Джанне махнула рукой Бируту и Телуйету. — Можете поесть. Доброй ночи, Сиркет.

— Доброй ночи.

Нежно обняв каждого из родителей, юноша удалился. Два раба с жадностью набросились на остатки трапезы, а Кейда последовал за Джанне в дальний покой. Она не позаботилась о свете ламп, но пересекла покой, распахнула ставни окна против входа и выглянула в залитый лунным светом сад. Бассейн в раме из белых камней светился среди темных кустов. Кейда подошел и встал позади жены, обвив ее руками и уткнув подбородок ей в плечо. Он держал в объятиях не ту упругую и стройную девушку, которая когда-то равно опьянила его и ввергла в робость, будучи девятью годами старше — но это не имело значения. Прикосновение к ней все еще заставляло его сердце нестись вскачь, как бы ни изменили ее тело годы и бремя деторождении. Он закрыл глаза и вдохнул столь знакомые и любимые им благовония.

— Тяжело думать о женитьбе Сиркета, — негромко пробормотала Джанне. — С До проще. Не знаю, почему.

— Как часто бывает, я испытываю противоположное. — Кейда поцеловал ухо жены. — Меня тревожит она и все наши девочки.

Джанне улыбнулась.

— А я думала, ты устал после долгого странствия.

— Не настолько. — И он снова ее поцеловал. Широкая горловина ее платья удерживалась на плече филигранными брошами. Он расстегнул одну и поцеловал гладкую кожу.

Джанне развязала усаженный самоцветами поясок, стягивавший платье на мягком теле, и небрежно уронила на пол.

— Ты не искупался, мой повелитель.

— Разве я очень липок? — Кейда сморщил нос и отколол вторую брошь, предоставив шелку упасть и явить соблазнительную пышность ее груди.

— Да. Но мы легко можем это исправить. — Джанне повернулась в его объятиях и наградила его долгим глубоким поцелуем, а сама между тем принялась срывать с него драгоценности. Кейда сохранил самообладание, достаточное для того, чтобы снять оставшиеся броши и спустить платье, обойдя послушные руки Джанне, после чего ткань упала на начищенный до блеска деревянный пол. Джанне выступила из волн шелестящего шелка и протянула руку, чтобы отвести Кейду в баню позади широкой кровати, которая ждала их, заваленная грудой мягких стеганых одеял.

Рука Телуйета нетерпеливо вырвала Кейду из сна без сновидений. Сжав кулаки, он был готов драться, пока теплые одеяла не напомнили ему, что он в постели Джанне, в безопасности — но тут рядом поднялась испуганная жена.

— Сэйн? — Он отодвинул руку телохранителя, сел на постели и потянулся за штанами. — Ребенок?

Джанне зевнула.

— Что такое?

— Маяки, мой повелитель. — Телуйет стоял напряженно, наполовину скорчившись в тени, одна рука на рукояти меча.

— Откуда? — Кейда поскреб бороду, меж тем как нахлынувшие заботы прояснили его мозг, и он стал вполне бодр. — Сколько?

— С юга. Все. — Вокруг темных глаз раба виднелись белые ободки, когда он подавал хозяину рубаху. Джанне отбросила в сторону одеяла и схватила длинную рубаху, чтобы прикрыть наготу.

— Бирут!

Ее раб уже распахивал плечом дальнюю дверь, затягивая утыканный серебряными бляшками пояс поверх кольчуги.

— Разбуди Ханьяда. Пусть отведет Сэйн в дом Рекхи. Я поспешу к детям. — Она обернулась, чтобы взглянуть на Кейду. — Будь осторожен.

— Где Рембит? — Кейда кое-как натянул измятую рубаху через голову.

— С Серно. — Телуйет последовал за господином наружу и вниз по ступеням на двор. — Подожди здесь, я сейчас принесу доспехи.

Все огни поблекли. Теплая ночь попахивала дымком. Кейда увидел своего управляющего, с невозмутимым лицом настойчиво втолковывающего что-то Серно, начальнику дворовой стражи. Над их головами вооруженные люди выстроились вдоль парапета, клинки покинувших ножны мечей блестели в лунном свете. Стрелки держали луки, казавшиеся под луной темными кривыми ветвями, и высматривали любую цель, достаточно беспечную, чтобы себя обнаружить. Мальчики, состоявшие учениками при каждом из бойцов, собрались за спинами наставников, нагруженные горами стрел с самыми разнообразными наконечниками для пробивания брони и вторжения в беззащитную плоть. Серно кивнул, опустил забрало своего шлема, все в мелких отверстиях, и укрепил его, повернув винт, прежде чем направиться к лесенке, ведущей на верхнюю галерею. Рембит пошел руководить рабами и слугами, перетаскивающими бочки с водой и лари — одни наверх, на стену, другие к дому Рекхи.