Мой «хозяин» криво усмехается и показательно отступает от блондинки ещё на шаг. Поднимает руки вверх, будто и не думал её трогать. Кира издаёт протяжный раздраженный стон.

- Ангус Белый прав, Кира, иди, - Хотборк кивает невесте в направлении берега, отправляя от себя.

Старик, больше ничего не сказав, резко разворачивается на пятках и грузными быстрыми шагами направляется к берегу. Блондинка обиженно поджимает губы и плетется за ним. Хотборк смотрит им вслед с нечитаемым выражением на лице, а потом, словно опомнившись, оборачивается ко мне.

- Что стоишь, пошли ведьма, поговорить надобно.

Я покорно бреду следом за ярлом, украдкой разглядывая то его высокую фигуру, то место, в которое я попала. Попала...Я чувствую себя Алисой в стране чудес и не могу избавиться от ощущения, что вот сейчас дорогу мне перегородит безумный шляпник. Разве так бывает на самом деле? Что ты попадаешь в самый настоящий другой мир, лишь закрыв глаза. Может я умерла, и это чистилище? В книгах попаданки часто умирают...

- Посторонись! - какой-то дед с доверху нагруженной тачкой проезжается колесом по моей ноге, и я, взвизгнув от боли, резко выплываю из своих размышлений.

- Поаккуратней, Хельга,- хмыкает, не оборачиваясь, Бьорк, шагающий передо мной, - в Унсгарде лучше не зевать.

Я мямлю "спасибо, что предупредил", для себя запомнив, как называется поселение. Вокруг действительно шумно и людно. Сойдя с пирса, на котором Хотборк то и дело и останавливался, чтобы поприветствовать кого-то и крепко обняться, мы сворачиваем на широкую пыльную улицу, идущую вдоль берега, заставленного лодками. Людской гомон переплетается с криками чаек и шумом прибоя в одну нескончаемую какофонию. Запахи рыбы, потных тел и линялой одежды соприкасаются с чистым морским воздухом, рождая неповторимый густой аромат рыбацкой деревни. Мои босые ноги утопают в пыльном месиве дороги, в глазах рябит от непривычных одежд: мешкообразные льняные платья до пола всевозможных оттенков на женщинах, меховые накидки, хоть на улице и тепло, разнообразные передники. На мужчинах штаны и подпоясанные туники более сдержанных цветов. На многих- кожаные куртки простого кроя, не застегивающиеся на животе. И на всех - огромное количество разнообразных татуировок. На лицах, шеях, руках. У некоторых, казалось, так вообще чистого места на теле не было, и страшно было представить, что же там творится под одеждой. Невольно перевожу любопытный взгляд на ярла, бодро шагающего передо мной. У него я видела только одну татуировку - змею на правом боку, уползающую под пояс льняных штанов. По сравнению с остальными варравами, это до неприличия мало. Интересно, почему? Боли боится? Или их тут за какие-то заслуги делают? Мой "хозяин" не заслужил?

- Сюда, - ярл сворачивает на узкую улочку, круто уходящую вверх по склону.

Размышлять мне становится некогда, потому что подниматься в гору, да еще босой с едва зажившими ступнями реально тяжело. Ко всему прочему Хотборк и не думает сбавлять шаг. Кажется, у него даже дыхание не меняется в отличие от меня, засопевшей как паровоз. Ещё один поворот, и мы неожиданно выходим на широкую шумную площадь, по периметру заставленную лавками торговцев, а в центре разорванную той самой башней с топором на верхушке. Под самой крышей башни расположена звонница, только вместо привычных мне колоколов здесь используют полые темные от времени трубки разного диаметра. За башней стоит большой единственный двухэтажный здесь дом, огибающий почти половину площади. Хотборк все тем же бодрым шагом, от которого у меня уже нещадно колет в боку, направляется именно к нему. Без стука широко распахивает дверь, из чего я заключаю, что дом - его. И исчезает в черном дверном проеме, словно в пасти диковинного животного. Мне ничего не остаётся, как нырнуть за ним.

Поначалу после яркого уличного солнца я с трудом могу разглядеть, где очутилась. Пахнет сеном, деревом, спёртым воздухом и костром... Моргаю, привыкая и с интересом озираясь по сторонам. Помещение оказывается огромным. Тем более по местным меркам. Большая темная вытянутая зала с бесконечными грубо сколоченными столами вдоль стен и приставленными к ним лавками. В конце залы невысокий пьедестал с широким деревянным креслом, заваленным шкурами. Освещения нет, лишь солнечные лучи, с трудом пробивающиеся сквозь мутные узкие окошки и рисующие пыльные линии в воздухе, да красные отблески затопленного в другом конце залы огромного с человеческий рост очага. Фигура ярла, присевшего у огня, на фоне яркого танцующего пламени кажется абсолютно черной и необъемной. Словно вырезанной деталью в театре теней.

- Садись, Хельга,- он подзывает меня к себе нетерпеливым жестом, взмахнув рукой.

- Борга, не пускай пока никого,- совсем другим тоном кидает появившейся было в проеме двери, ведущей дальше в дом, полноватой женщине. Та, кивнув, тут же исчезает.

У меня начинают подрагивать колени. Так сильно, что я еле иду к Хотборку. С каждым шагом будто все сильнее вязну в дощатом полу. Когда все-таки преодолеваю расстояние между нами, ноги окончательно подкашиваются, и я плюхаюсь на скамейку напротив и завороженно смотрю, как отблески огня лижут смуглое лицо ярла. Как вспыхивают темными искрами его черные внимательные глаза. Мне сложно поверить, что от этого малопонятного мне человека сейчас зависит моя судьба. По спине ползет противный липкий холод, ладони потеют. Я перевожу взгляд на танцующий в очаге огонь, натягиваясь как струна.

- Что ж ты молчишь, Хельга? - хрипловатый низкий голос Хотборка царапает нервы, - Вон уже и Борга ждет, чтобы забрать тебя. Вечно ей рук не хватает. Хочешь, вставай да сразу к ней иди. Только не знаю, долго ли продержишься. Уже к вечеру весь Унсгард загудит, что ты ведьма...

Ярл криво улыбается, беря в руки кованый прут, и шевелит поленья, разбрызгивая во все стороны шипящие искры. И я невольно вспоминаю, что пятки мои шипели почти так же. Поджимаю босые ступни, облизываю вмиг пересохшие губы и с трудом выталкиваю из себя заготовленные слова.

- Я умею видеть будущее, ярл, - судорожно вдыхаю, набирая воздуха, чтобы продолжить.

Я долго думала, пока мы плыли, и пришла к выводу, что в их темные времена провидицы должны быть в цене, а проверить, правда ли я местная Ванга, Бьорку будет сложнее всего. Это же не фокусы с зеленоватым свечением из ладоней, как у Ульриха.

-Но я не ведьма. Не такая, как ваш ведьмак, заговаривающий ветер, - уточняю дрожащим от волнения голосом, - Так я не умею, прости.

На секунду жмурюсь и осторожно поднимаю глаза на молчащего Хотборка в ожидании его реакции. Господи, хоть бы ярлу этого было достаточно.

-Что ж, - медленно тянет ярл, щурясь, - Честно говоря, в первый раз слышу, чтобы Вейла могла только приподнимать завесу грядущего, не умея ничего больше...

-Вейла? - тупо переспрашиваю я. Он ведь со своей невестой о какой-то Вейле говорил. Я подумала, что это имя.

- Да, дочь богини Серого мира, ткущей нашу реальность. Суровая матерь, Вель, делится со своими дочерями ниточками знаний из полотна вечности. Они часть неё, и поэтому каждая, способная прикоснуться к ниткам Вель, Вейла, - он поджимает губы и подается ко мне ближе, вскидывая брови и упор смотря в глаза,- Так ты Вейла, Хельга?