столько правдоподобно выглядело. Никакой гарды, только клинок рукоять и яблоко. Но до чего же красиво.

– Владей. – Чащун протянул ножны, куда лихо вбросил клинок. – Да не держи ты его в руках как ядовитую змею, не кусается он, к поясу привязывай. Вот ведь неумеха какой. Помоги ему, Вул.

«Вот как оказывается зовут оборотня, до сих пор не представилась возможность познакомится» – Думал Федор, косясь на склонившуюся к его поясу серую голову: «А уши то у него звериные, под волосами плохо видно, но когда присмотришься»

– Спасибо. – Пробормотал он, кивнув головой в легком благодарственном поклоне. И повернулся к Чащуну. – И тебе дедушка спасибо. – Еще раз поклонился, и на манер кавалергарда, попытался щелкнуть каблуками, но у него ничего не получилось, мокасины совсем для такого оказались неприспособленными. – Хоть и вытащил ты меня из привычного мира, без моего согласия. – Хотел добавить еще, что: «И ведешь себя как садист». Но передумал. – За то, что не бросил на произвол судьбы, а накормил, одел и вооружил. – Но видимо в его голосе, что-то не понравилось старому.

– Не дерзи. – Рявкнул он. – Вижу, что востер ты на язык, что в общем то неплохо, но со мной не смей. Не дорос еще. Молод больно. – Но потом как-то резко успокоился. Видимо такие перепады в его настроении являлись нормой. – Пошли к костру, объясню, что тебе далее предстоит делать.

– Сегодня последняя ночь, которую мы можем провести в этом месте. – Они сидели на поваленном дереве, и Федор слушал наставления деда. – Эта территория Ягиры, и она дала мне трое суток, на подготовку тебя к выходу в люди. Ты благополучно проспал двое из них, но это наверно даже к лучшему. Сон хорошее лекарство, и он тебе был нужен, а научить тебя чему-то за это время, я бы всеравно не смог.

Вул. Хоть вы и не знакомились, но прекрасно уже знаете друг друга, потому обойдемся без формальностей. Он будет теперь твоей тенью. Друг, слуга, учитель, помощник, и охранник, с этого времени это все он, твое второе я. Слушай его советов. Он хоть и волк на половину, но по уму многих людей переплюнет, не даром ведь ведет свой род от самого Ратмира, кровь не обманешь.

Первой твоей задачей, будет адаптироваться в обществе. Я не жду каких-либо свершений, и героических поступков. Твоя задача просто выжить. Не думай, что это будет просто. Ты неприспособлен к этому миру. Он суров, но он честен, будь таким -же как и он, и у тебя все получится. Я, конечно, мог бы тебя проводить, и помочь, но на это нет времени. Это как учиться плавать. Можно днями и месяцами учить дитятю держаться на воде, а можно просто бросить в воду. Второй способ, конечно, опасен, но они и более действенен. Я поступаю с тобой так же. Не утони.

Дальше. Пойдешь в Новгор. Там найдешь Митроху, он воевода тамошний. Я дам тебе свиток. Отдашь. Он пристроит тебя при княжеской дружине. Не отвлекайся, ничего там в костре интересного нет. – Дед отвесил подзатыльник ковыряющемуся в угольях Федору. – Через месяц я тебя найду. Посмотрю, чего ты добился и решу, как поступить дальше. Это все. Учись плавать. Сейчас всем спать. Завтра трудный день.

Ночь медленно накатывалась на лес, постепенно удлиняя тени, которые в сполохах костра превращались все в более и более в фантастических чудовищ. Федора уже это не пугало. Человек быстро привыкает ко всему. Он лежал и щурился на костер, вспоминая дом. Ком горечи разлуки больше не душил его. Только тепло воспоминаний и нежности. Постепенно он сам не заметил, как уснул.

Сошествие богов.

– Перуне! Вми призывающим Тя, Славен и Триславен буди! Здравия и множество Рода всем чадам Сварожьим дажьди, Родам покровительства милость яви, прави над всеми, вще из-Родно! Тако бысть, тако еси, тако буди!

Закончив петь гимн, дед развернулся к стоящим за его спиной путешественникам.

– Ну вот и все. Слава Роду. Пора вам в путь. Благословил вас, сам. Перун. Обещал присмотреть в дороге. Присядем на дорожку и помолчим. Сколько смог, я вас наставил, теперь уж сами. Не подведи меня Федогран – постарайся. А ты, Вул, приглядывай за ним, не дай сгинуть зазря, видишь, как слаб еще богатырь наш, словно дитя малое, только народившееся, неразумное.

Он опустился на поваленное дерево и похлопал заскорузлыми ладонями по стволу, приглашая присаживаться рядом, выпустил струю табачного дыма, покрывшись облаком.

Отправляющиеся в путь парни опустились рядом. Вул слева, Федогран справа. Костер потрескивал, и плевался искрами. Его голубовато-серый дым, сливаясь с дедовым табачным, не стелился по предрассветной росе туманом, а тянулся ровным, неестественным столбом к расцветающему восходом небу, где преобразовывался, наливаясь, в облачный шар.

– Ну вот, и сам хозяин пожаловал, не удержался, проводить пришел. Вот же непоседливая душа, все ему неймется, все надо самому сделать и проконтролировать.

Чащун улыбнувшись, резво соскочил на землю встал, широко расставив ноги, вытянув шею, как довольный собой гусь, и уставился немигающим взглядом на небо. Рядом с ним, так же резво спрыгнул Вул и вытянулся, по стойке смирно, словно солдат на параде. Но он, в отличие от веселящегося деда был серьезен и торжественен.

Федор последовал их примеру и замер рядом, так же, как и остальные, покинув импровизированную скамейку. Он не понимал, что происходит, но интуитивно чувствовал, что сейчас случится, что-то очень важное. Слишком уж неестественно вели себя окружающие его существа. Даже огромная кошка – Рыска, беззаботно крутившаяся до этого вокруг, вдруг зашипела и припала к земле, с приподнятой шерстью на холке. Волков не было, оборотень еще вчера отпустил их в лес, забавно потеревшись с ними носами. Поэтому, как бы они повели себя в данный момент? Неизвестно. Очень даже может быть, что тоже замерли бы по стойке смирно.

Шар в небе разросся до огромных размеров, и все более и более наполняясь дымом, становился все темнее и темнее, пока полностью не превратился в клубящуюся мраком, черную грозовую тучу. Резко полыхнувшие в нем одновременно две яркие молнии пересекли его изнутри буквой икс, и он принялся быстро преобразовываться.

Сначала вытянулся нос, большой, горбатый и с вздернутыми крыльями властных ноздрей, но все же простой человеческий. Затем брови – мохнатые, густые, сросшиеся в районе переносицы, а следом округлая борода и опускающиеся вниз усы, аккуратно расчесанные, и не скрывающие пухлые, что-то бормочущие губы. Шар быстро приобрел очертания висящей в небе, одинокой головы, без плеч и шеи. Один только огромный лик, обрамленный черным длинными, клубящимися