Но жгучее любопытство заставляло забыть о здравом смысле. Ей очень хотелось узнать, как живет Дэйв теперь. А потому, как только дверца с ее стороны открылась, Глэдис молча вылезла из машины.

Дэйв провел ее в холл с лифтами и лестницей. Мозаичный пол, фонтан со скульптурами указывали на то, что дом действительно принадлежит представителям высших слоев общества. Куда ни взгляни, все говорило о деньгах. И каких!

Дэйв улыбнулся, пропуская Глэдис в кабину лифта. В его глазах плясали веселые чертики – видно, вспомнил их последнее пребывание в лифте.

– Даже и не пытайся! – предупредила Глэдис.

– И мысли не было!..

Он нажал кнопку этажа и заложил руки за спину, демонстрируя показную безгрешность и чистоту намерений, однако невинная улыбка медленно и необратимо превращалась в широкую нахальную ухмылку.

Но если Дэйв считает, что вся эта шикарная обстановка может изменить ее мнение о нем, он глубоко ошибается, с ожесточенной решимостью думала Глэдис. Деньги ничего не значат. В прошлом они не влияли на ход ее суждений, не повлияют и сейчас. Важен только сам человек, а вовсе не то, чем он владеет или не владеет.

Как бы то ни было, к тому времени как они добрались до верхнего этажа, Глэдис успела понять, что в тот день она – впервые за последние годы – живет по-настоящему. Словно бы все ее нервы были натянуты до предела, как струны, и настраивал их ее бывший муж.

И неизбежно возник вопрос: почему такого чувства никогда не вызывал у нее Майк? Ответ пришел очень быстро. Майк слишком спокоен, слишком предсказуем. Никаких неожиданностей. И эта предсказуемость временами становилась такой утомительной! Дэйв никогда не был ангелом, но в одном его нельзя было упрекнуть. Он не бывал скучен. Он порождал вихри эмоций так же естественно, как дышал.

Глэдис приходилось постоянно напоминать себе о том, что, как правило, эти вихри ничего хорошего ей не приносили, именно они-то и сделали невозможной ее дальнейшую жизнь с мужем. Потому с Майком ей будет гораздо лучше. Каждый выбор имеет свои недостатки, подумала Глэдис, и гораздо легче жить со скучным человеком, чем со скверным. По крайней мере, с Майклом Лемоном она всегда знала, что ей предстоит.

И все-таки Глэдис не была убеждена в своей правоте. Она пребывала в ожидании – физическом и эмоциональном, – и чувство это становилось тем острее, чем ближе Дэйв подводил ее к своей квартире. Неужели она – всего лишь глупая мазохистка, которая снова рискнет связаться с Дэйвом Флэвином?

На пороге она замерла. Все мысли куда-то разом улетучились. Ибо то, что предстало ее глазам, было ожившей картинкой из модного журнала «Прекрасный дом», которую она когда-то вырезала и показывала Дэйву как свой идеал квартиры. Все здесь было как в сказке, и сказка эта сводила ее с ума.

Потолок, обшитый кедровыми досками, тщательно отшлифованный китайский песчаник на полу, кожаная мебель цвета терракоты, белые стены, картины в духе примитивизма, персидские ковры, великолепные напольные вазы и вьющиеся растения, обеденный стол из полированного кедра и итальянские стулья с кожаной обивкой и высокими спинками, которыми она так восхищалась… Из огромных окон открывался вид на море. Двери выходили на крытую террасу, где были расставлены низкие табуреты с мягкими пестрыми сиденьями, в кадках росли роскошные пальмы, а по аркам взбирались плющи и вьюны, словно живая рама для морского пейзажа.

Все верно до мельчайших деталей. Ничего не забыто.

Но неужели Дэйв помнил это?

Неужели он сохранил ту картинку?

А если да – то зачем?

Зачем ему было вдыхать жизнь в ее мечту, если для него она больше ничего не значила?..

– Я все правильно сделал, Глэдис?

Услышав вопрос, заданный мягким ласковым голосом, Глэдис вздрогнула. У нее возникло ощущение, словно Дэйв, как некий пророк, встал над могилой, где покоились ее чувства, и повелел давно угасшей любви: «Восстань!» Да нет же – все давно мертво. Мертво! И теперь Глэдис не знала, радоваться ей или ужасаться при виде одной из грез, давно, казалось бы, похороненной в глубине души и так некстати снова пробужденной к жизни.

Она не могла смотреть на Дэйва. Пытаясь придать лицу безразличное выражение, молча приняла из его рук бокал шампанского. Вероятно, он выходил на время из комнаты, чтобы открыть бутылку, но Глэдис даже не заметила.

Сколько времени она уже находилась здесь? И с чего вдруг Дэйв предлагал ей шампанское? Может быть, есть повод отпраздновать какой-то его новый успех? Или ему просто доставляла удовольствие маленькая месть – продемонстрировать Глэдис, что теперь он владеет всем, о чем она могла только мечтать?

– Все это, должно быть, стоило тебе целого состояния, – проговорила она, неуверенно обводя рукой комнату.

– Но результат того стоил, тебе не кажется? – ответил он голосом, проникающим до самых глубин ее существа.

Глэдис промолчала: ей вовсе не хотелось показывать Дэйву раздиравшие ее чувства. Вместо этого она спросила:

– Как тебе удалось так быстро заработать кучу денег? Ведь прошло только три года.

– Все потому, что я умею рисовать карты. Важные карты. Или, по крайней мере, это умеют делать мои сотрудники.

– Карты? – окончательно растерялась Глэдис. – Разве это как-то связано с исследованием рынка?

– Еще как. Мои данные, показывающие спрос населения, помогают определить, где и какой бизнес следует развивать, – со знанием дела ответил Дэйв. – Ты понимаешь, как важна эта информация для предпринимателей?

– Да, но мне по-прежнему неясно, как ты мог столько заработать за очень недолгое время, – настаивала Глэдис; она была так поражена его пренебрежительным отношением к собственным успехам, что даже в первый раз за последний час подняла на него взгляд.

Он улыбнулся одними глазами, отметив ее удивление.

– Важно не время, которое я провел за работой, Глэдис, а знания. Чтобы получить доступ к подобным сведениям, любая крупная корпорация заплатит от пятисот тысяч до миллиона. А я зубами вцепился в эту возможность. Я был первым, кто применил такой подход к изучению рынка, и теперь никто не в силах составить мне конкуренцию.

– То есть, в конце концов, вся подготовительная работа окупилась, – сухо прокомментировала Глэдис.

Дэйв сдержанно улыбнулся.

– Иронизируешь? Когда мы были женаты, мне день за днем приходилось бороться за то, чтобы выжить в деловом мире, а тебе – обеспечивать меня. После того как ты меня оставила, борьба дала свои плоды – месяц за месяцем каждый доллар превращался в тысячу, а тысячи складывались в миллионы.

Упоминание о супружеской жизни вызвало у Глэдис противоречивые чувства. Она попыталась их скрыть, подняв бокал шампанского за успехи своего бывшего мужа.

– Мои поздравления, Дэйв. Ты действительно отлично справился с делом.