– Они занимаются хюгге, – ответила Пернилле. Мне показалось, у нее в горле что-то застряло.

– Простите, что?

– Хюгге. Это такое датское слово.

– И что оно означает?

– Трудно передать словами. Все датчане это понимают. Такое уютное время…

Непонятно.

– Это глагол или существительное?

– И то, и другое, – ответила Пернилле. – Хюгге означает «сидеть дома, в уютной обстановке, при свечах».

Я поделилась своими впечатлениями о пустынных улицах и огоньках свеч, которые мы заметили в некоторых окнах. Пернилле повторила, что люди сидят по домам и предаются хюгге. Свечи – неотъемлемый атрибут датской жизни.

В пересчете на душу населения датчане сжигают больше свечей, чем жители любой другой страны мира.

– Но хюгге – это скорее концепция жизни. Пекарни – это тоже хюгге…

«Бинго!» – подумала я, глядя на блюдо с булочками.

– Ужин с друзьями тоже хюгге. Можно устроить себе время хюгге. И часто оно связано с алкоголем…

– Класс!

– Хюгге имеет отношение к погоде и еде. Когда на улице плохая погода, так приятно устроиться дома с вкусной едой, теплым освещением и хорошими напитками. В Англии вы встречаетесь и общаетесь в пабах, а в Дании мы делаем это дома, в кругу друзей и семьи.

Я сказала Пернилле, что у нас пока нет ни дома, ни друзей, и, если не произойдет чего-то экстраординарного и моя мама не решит, что Беркшир слишком перенаселен, то семейного круга у нас здесь тоже в ближайшем будущем не появится.

– Как же новому человеку устроить себе хюгге в датском стиле?

– Никак.

– О…

– Это невозможно.

Я приготовилась впасть в отчаяние и опустить руки, когда Пернилле поправила себя, добавив, что это все же возможно, если приложить определенные усилия.

– Для недатчан хюгге – это своего рода путешествие. Австралийцы, британцы и американцы более привычны к общению с иммигрантами. Они более открыты для новых людей и сами начинают разговор. Мы же, датчане, не мастера вести светские беседы. Зимой мы просто забиваемся в свою норку. – Надежда моя угасала, но она добавила: – Весной будет лучше.

– Отлично. А когда у вас начинается весна?

– Официально? В марте. Но на самом деле в мае. Замечательно!

– Понятно. – После нарисованной Пернилле печальной картины я не могла удержаться от вопроса: – Принимая во внимание сказанное вами, как же быть с исследованиями, согласно которым Дания – самая счастливая страна в мире? Вот вы счастливы?

– Счастлива? – В голосе Пернилле явственно чувствовался скепсис. Я ожидала, она скажет, что датское счастье сильно преувеличено, неожиданно она произнесла: – Я бы оценила свое счастье на «десять» из десяти. Датская культура идеально подходит для воспитания детей. Она лучшая в мире. Не могу придумать более достойного места для своей семьи. У вас есть дети?

– Нет.

– О… – В этом возгласе Пернилле явственно почувствовалось нечто вроде: «ну, в таком случае, вы в полной заднице…», а потом она добавила: – Тогда удачи вам с хюгге!

– Спасибо.

Лего-Мен вернулся с улицы. Губы у него посинели, и он слегка дрожал. Муж заявил, что игрушечных дел мастер и его эльфы готовы принять нового сотрудника, и он сможет приступить к работе, как и планировалось, через полторы недели, когда мы обустроимся. Я заметила, что устроиться будет не так легко, как нам казалось, и пересказала свой разговор с Пернилле.

– Любопытно… – протянул муж, когда я все выложила ему.

Мы немного помолчали, глядя на блюдо с роскошными булочками, стоявшее перед нами. Через несколько минут Лего-Мен выпрямился, снял очки и положил их на стол.

Потом откашлялся, словно готовился сказать нечто очень важное.

– Интересно, а как датчане называют свои булочки?

Он взял одну и начал ее рассматривать.

– Не поняла…

– Ну, они же не могут называть их «денишами»[22], верно?

– Точно подмечено!

Следуя британской традиции и стараясь не зацикливаться на возможных разочарованиях и одиночестве нашего нового существования, мы с энтузиазмом обсуждали что угодно, только не то, что нас действительно тревожило. Лего-Мен погрузился в Google, а я раскрыла наш единственный путеводитель в поисках ответа.

– О, посмотри-ка! – указала я на страницу. – Обычно булочки здесь называют wienerbrod, то есть «венский хлеб». Датские пекари даже устроили забастовку, когда работодатели наняли на работу австрийцев, которые, как оказалось, умеют готовить потрясающие булочки. А потом, когда булочки отправились в Америку…

– Как?

– Что – как?

– Как они отправились?

– Ну не знаю – на корабле! С личным булочным паспортом! В общем, когда они появились в Штатах, их стали называть «датскими», и это название прижилось.

Читать дальше я не стала, потому что Лего-Мен уже принялся набивать свой желудок, и я решила не отставать от него.

– Вот эта называется kanelsnegle, «улитка с корицей», – муж указал на круглую сдобную булочку, посыпанную корицей.

Он только что откусил добрую половину. Я взяла оставшуюся половинку, пока он не прикончил ее, и мгновенно впилась в нее зубами. Полный восторг. Мои вкусовые сосочки ожили, и волна допамина буквально захлестнула меня.

– Потрясающе… – простонала я, не в силах оторваться от выпечки.

Эта «улитка» не имела ничего общего с суховатыми снаружи и клеклыми внутри «денишами», которые я ела дома. Булочка была одновременно и воздушной, и сдобной. Она имела многогранный, яркий вкус, который раскрывался постепенно – от сладости до острых ноток. Булочка была с хрустящей корочкой, а внутри мягкая и немного вязкая от начинки. Я как будто перенеслась в другой мир, где все сделано из сахара, никому не приходится работать, а все люди улыбаются. Мгновенно уничтожив остаток «улитки», я замерла в восторге от своего неожиданного открытия.

– Знаю! И это только начало! – воскликнул Лего-Мен. – Еще у них есть шоколадные булочки! А вон в том углу стойки лежат самые красивые…

– Так это была самая обычная булочка? – хлопнула я себя масляной ладонью по лбу. – Господи! К Пасхе мне придется покупать утягивающее белье!

– Забудь про детокс[23] после Рождества, – заявила я после второй булочки. – Если датская жизнь именно такая, то нам будет тут хорошо. И неважно, что говорила Пернилле. Мы устроим себе хюгге, что бы это ни значило.