мог заставить себя взять его. Чувство близкой встречи с таким вестником времен трудно описать…

Конечно же, это — кремень[6], типичный материал оружейников прошлого. Возьмите книги по археологии разных стран. Найдите чертежи и фотографии каменных орудий и сравните их. Всюду принципиально одна и та же форма, один и тот же почерк обработки.

Кремень не местный. В наших геологических формациях кремней нет вообще. Наверно, происходит он из вулканических толщ района Сибая. Обломки явно сибайских яшмовидных пород попадались мне вместе с древними черепками на северном берегу озера Большое Миассово. Каким образом от камня отделялись тонкие и острые заготовки для наконечников стрел и им подобных изделий? Камень молчит…

Первая встреча с монстром

Спина застывшего чудовища закрывает полнеба. С трудом поднимаюсь по его хребту к гигантской холке. Мешает жара, тяжелый рюкзак и удушливые газы, выходящие из многочисленных свищей в серой и пыльной шкуре монстра. Воображение рисует ужасные картины  т о г о, что находится за этой могучей холкой: змеиная шея с костяным гребнем? еще более громадная, чем туловище, голова? несколько голов? Гадать бесполезно. Надо идти дальше. Даже через сапоги и шерстяные носки чувствуется раскаленная утроба. То справа, то слева встречаются беловато-серые и желтые коросты, покрывающие наиболее крупные язвы на хребте и могучих боках… Куда меня занесло?

Наконец зверюга подо мною. Широкая шея круто спускается вниз, прямо в болотистое озерко. Пьет он, что ли? Головы совсем не видно. И вообще все пока не так ужасно — можно оглядеться.

На горизонте сквозь дымку проступают будто висящие в воздухе большие строения, какие-то низкие башни, и трубы, трубы… Челябинск. Поближе — узкие голубые полосы озер, зеленые пятна березовых лесов, поселки. Еще ближе — город, в котором я вообще-то и нахожусь. Это Копейск. Чудище оказывается огромным терриконом[7] возле угольной шахты.

Занесла меня сюда жажда новых минералогических впечатлений. Необычные минералы горящих и прогоревших терриконов давно меня привлекали. Перед приездом сюда до дыр, кажется, зачитал все имеющиеся статьи о них.

Высоко. Внизу летают вороны и грачи, а в жерло большой трубы шахтной котельной можно, кажется, заглянуть. Ветер лихо выметает пыль из тех мест, где сапоги разрушили верхнюю корочку грунта. Пыли много, и она в основном вьется около меня. Бросаю бумажку. Она не улетает, а крутится у границы хребта. Придется, видно, на практике знакомиться с теневыми сторонами законов аэродинамики!

Моя цель — свищи на хребте и боках терриконов. Через них выходят струи горячих газов и здесь образуются разнообразные минералы в виде белых, серых и желтоватых корок.

При ударе молотком корка глухо отозвалась, но не проломилась. Ударяю снова — тот же результат. Надо чем-то острым ее пробивать. Отыскал острый штырь, пробиваю отверстия, одно за другим, по линии. Только после этого часть корки свища лежит у меня на рукавице, как крышка доброго уральского рыбного пирога, только более горячая. Изнутри она покрыта беловатыми, серыми и зеленовато-желтыми натеками. В изломе корка похожа на бетон. В серой и беловатой массе много обломков породы, попадаются кусочки угля. И следов кристаллов не видно. Скрытокристаллическая масса, как мы говорим. Изучить состав такой массы трудно. Скорее всего, это тонкая смесь разных минералов…

Час от часу не легче! Отобранные куски, которые положил в сторону, чтобы потом завернуть, размокли, стали серой пастой. Помял ее пальцами — неприятно защипало кожу. Лизнул — как электрическим током ударило. Химия! Пастой набил стеклянную банку, а несколько кусков сухой корки завернул в газету и положил в мешки. Надо ехать к бинокуляру, микроскопу и пробиркам.

На обратном пути, когда шел мимо горящих куч углесодержащей породы, положил кусок корки на раскаленные докрасна камни. Повалил густой белый дым. Откуда он? Кругом одни загадки. Новое поле деятельности нравилось все больше…

На базе в Миассе обнаружил, что мешки и бумага, где были куски корки, превратились в черные мокрые лохмотья, обуглились. Значит, в образцах много серной кислоты. Как она тут оказалась? Вспомнился удушливый белый дым свища,, такой же дым из образца на раскаленной куче.

Родилась первая рабочая гипотеза.

Через каналы свища выходит серный ангидрид. На воздухе он моментально соединяется с влагой и дает капельки серной кислоты — белый дым. Внутренняя часть корки поглощает серный ангидрид и хранит его в своей массе. Если кусок такой корки окажется на воздухе, то он поглощает влагу и в нем образуется серная кислота. Она сама очень сильно «сосет» влагу из воздуха, и образец раскисает. Для первого раза немало…

Сейчас терриконов уже не насыпают. Пустую породу сваливают в овраги и впадины, а затем заравнивают бульдозером. На ровную поверхность наносят плодородный грунт — и готово новое поле. Однако и в плоских отвалах нет-нет да и загорится где-нибудь углесодержащая порода. Это на относительно небольших Уральских угольных шахтах и разрезах. А как будут себя вести отвалы новых угольных гигантов Сибири и других бассейнов? Предсказать их поведение помогает изучение старых терриконов, таких, с которого мы с вами только что спустились.

Старого монстра надо заставить послужить науке!

Белая кипелка

Затих маленький желтый экскаватор. Сейчас он похож на странное искалеченное насекомое, страдальчески подвернувшее хобот. Оседает и просветляется пелена красной пыли. Смена окончена, горняки идут домой. Теперь, до темноты, забой в моем распоряжении.

Я нахожусь в экскаваторном забое на старом прогоревшем терриконе угольной шахты. Для меня он — край чудес. Под действием горячих газов, идущих из нутра этой огромной кучи, возникают еще не виданные мною минералы. Они образуют корки и кристаллы в местах выхода газовых струй на поверхность террикона. Внутри террикона куски пород сильно обожжены, некоторые даже оплавлены. Если на поверхности находятся в основном растворимые в воде минералы типа квасцов и купоросов, то в обожженных кусках видны жаропрочные кристаллики, сходные с минералами вулканической лавы.

Деятельность моя на данных объектах только начинается. Это самое начало цепочки: поиски — изучение — освоение и практическое использование. Ожидания радужны, трудности проглядываются едва; разочарований не предвидится.

Работа идет споро, куча отобранных камней растет. Пора браться и за документацию. Надо написать этикетки к образцам, зарисовать детали стенки забоя, оформить первоначальные соображения. Хорошо хоть, что нет здесь свирепых степных комаров, переполняющих расположенную внизу пыльную и дымную равнину. Там в предзакатное время можно работать только в брезентовой робе с глухим капюшоном и в рукавицах.

Напоследок с удовлетворением оглядываю забой. От отвала осталось еще не меньше половины. Есть чем засыпать колдобины здешних дорог. И у меня «темных» вопросов больше нет. Вот только какое-то светлое пятно вверху нарушает однообразный кирпично-красный тон стенки.