— Плохо, что не волнует, — между тем все же возразила Виктория. — Люди не должны быть черствыми.

— И жестокими не должны быть, — подхватила хмуро Ася. — И подлыми. И злыми. Обманывать не должны, предавать. Но это теоретически, дорогая, а на практике все с точностью до наоборот.

Правдолюбку и правдорубку Викторию девочки не то чтобы побаивались, но старались не цеплять. По природе своей Вика — рентгеновское устройство, она запросто читала мысли и озвучивала их, довольно точно клеила ярлыки, находила меткие и обидные слова. А чего ждать от девушки, которая учится на философа? Потому с ней и не связывались, во всяком случае, Ася предпочитала держаться подальше от Вики, которая: ты ей слово, она тебе двадцать в ответ, словарный запас-то у нее — всех переговорит. Вот и сейчас прицепилась:

— А ты, по-моему, неплохо вооружилась практическим опытом.

— Что имеется в виду? — взмахнула ресницами Ася, показав глаза, нашпигованные острыми льдинками.

Викторию Ася почему-то особенно злила, просто так злила, одним своим видом заморской принцессы, делающей одолжение всем, с кем приходится по воле судьбы встречаться. Вместо того чтобы обходить столкновения, как поступают умные люди, Вика сама провоцировала ссоры с ней.

— Ты на лету схватываешь современные тенденции, — пояснила она Асе.

— А я способная. Тебе не нравится моя независимость, верно?

— Верно. Но потому, что твоя независимость любит наступать на независимость других.

Нарастающий конфликт мог перерасти в военные действия, к счастью, за Наташкой приехал друг на байке, такой же юный, как она. Он посигналил несколько раз, чем отвлек двух спорщиц.

— Ой, мой Темка! — взвизгнула Наташка и побежала к нему. — Всем пока!

Она села на байк, надела скафандр космонавта и, махая рукой девушкам у парапета, укатила на двух колесах — не шикарно, зато с милым. Не успел байк скрыться за поворотом, подоспел кавалер Анжелы на иностранном авто, сверкающем на солнце баклажанным цветом.

— Девочки, поехали? Мы вас довезем, — предложила Анжела, прошлогодняя мисс города, несмотря на старческий возраст (в прошлом году ей было двадцать четыре).

— За мной приедут, — солгала Ася, отказавшись.

А Вика подхватила сумку на длинном ремешке и, не прощаясь, сбежала по ступенькам к машине. Анжелу от большинства моделей (да и не только от них) отличала доброжелательность ко всем без разбору, она со всеми — как с друзьями, а друзей-то маловато будет в этом серпентарии. Иногда Асе казалось, что Анжела выпала из окна и стукнулась головой об асфальт — до того она нереально позитивная, но за время знакомства убедилась: такая и есть. Все равно Ася недоверчиво относилась к ней, ведь с детства внушалось: кругом враги, будь осторожна, никому не верь, тебя не за что любить и т. д. и т. п.

Девушки посещают разные школы в свободное от учебы время. Некоторые заведения назвали себя громко — модельными агентствами и оставили в своем «активе» бывших учениц, обещая скоро-скоро протолкнуть их в большой бизнес моды. Девушки не только числятся вечными ученицами, они участвуют в показах, конкурсах красоты, иногда им даже платят за выходы, а мечту лелеют… В сущности, мечта на всех одна: стать топ-моделью за рубежом и грести доллары-евро лопатами, большими лопатами, которыми загребают снег зимой. А провинциальный бизнес, построенный на обмане и отъеме денег у амбициозных девочек и в большей степени у их родителей, не спешит расставаться с клиентурой. Ну, раз в пятилетку одна-две вырываются на настоящий подиум, даже попадают в лидирующую пятерку-десятку. После чего их фотографиями агентства трясут перед носами очередных дурех: мол, вот какие мы крутые, вот кого воспитали, да у нас связи по всему миру. На самом деле, как ни называй баркас, а яхтой он не станет — это дошло до Аси, съевшей собаку на конкурсах.

Итак, враги разбежались, оставив ее одну, а одной сидеть на парапете не в кайф. Словно путана. Повернув голову, Ася столкнулась взглядом с Эвой, значит, не одна. Ну и дурацкое имя — Эва. Полное имя Эвелина — еще хуже, какая-то назойливая претензия на нечто гламурное, а глянуть — ни кожи, ни рожи. И тоже туда, в модели лезет. Тут Ася вспомнила, что Эва вообще-то никуда не лезет, просто училась когда-то в одной из детских школ моделей, потом несколько лет жила в Москве, вернулась. Она приходит на съемки не сниматься, а просто так, ну, переодеваться помогает, Стерве помогает. Все равно не нравится она Асе. У нее глаза, как у собаки, дескать, приюти меня и накорми, а я тебе верно служить буду. Только Ася сама не прочь, чтоб ее кто-нибудь приютил.

Должна быть еще Сонька… Ася завертела головой и увидела: игривая кошка строит блудливые глазки сразу двум мэнам возраста ее прадедушки. А где Тамарка?.. Эта по-тихому уползла. Просто дама-невидимка: то нет ее, а то раз — и появляется буквально из воздуха. Тамара сама себе на уме, обскачет всех и от удивления распахнет глаза, дескать, не понимаю, как так получилось. Лгунья и хитрющая зараза.

Ася забрала с парапета сумочку, буркнув Эве «пока», сошла по ступенькам на тротуар и, очутившись в сквере, который узкой полосой, разделяя дорогу на две части, уходил вдаль, задумалась: куда теперь? Ей везде неуютно… Везде ли? Не совсем так. В следующий миг Ася достала телефон, а через паузу сказала в трубку:

— Привет, это я. У меня закончились деньги, ты не мог бы немного подкинуть?.. Правда? Спасибо. Я сейчас подъеду.

Глеб стоял у окошка кассира за малорослой круглой теткой, чувствуя, как по спине текут струйки пота от страха, что возьмут его прямо в банке. А тетка попалась претупая, по пять раз переспрашивала кассиршу, тыкая пальцем с ярко-красным маникюром в бумаги. Потом кассирша слишком долго смотрела в его паспорт. Глебу срочно захотелось пить, жажда попросту иссушила, ноги подкашивались…

— Какую сумму? — спросила кассирша.

— Что? — вскинулся он.

— Вы не назвали сумму, которую хотите снять. Вам плохо?

— Нет-нет, мне… нормально. Жарко. В смысле… неважно.

Черт-те что нес! Глеб через силу улыбнулся, стараясь произвести на кассиршу сносное впечатление, а то вызовет «Скорую», там и полиция принесется паковать. Связи между этими двумя службами никакой, но именно так подумалось.

— Оставьте минимальную сумму, — выговорил Глеб сухими губами, — я не хочу закрывать счет.

Не хочет закрывать счет — ха! Как будто у него есть перспектива в скором времени снова пополнить счет. В машине он вытер мокрое лицо рукавом рубашки, махнув Славику: газуй, после с тоской смотрел в лобовое стекло.

Улицы, улицы… Широкие и ровные, кривые и узкие, длинные и тупиковые. Улицы, вылизанные дворниками, ветрами и дождями, — Глеб любил чистые города, не оскверненные свинством человекообразных. Вне города он не мыслил себя и сегодня, переселяясь в деревню, прощался с городом. Начнется другая жизнь и по другим законам, сколько она продлится — кто ответит? С этого дня Глеб будет пробираться сюда как вор — тайком и маскируясь, опасаясь встретить знакомых, чувствуя опасность ежесекундно и боясь прохожих, остановивших на нем мимолетный взгляд.