— Лен, ты иди! — обратилась к ней Маша. — У меня тут кое-какие дела…

Брюнетка пожала плечами, выразительно хмыкнула и удалилась из аудитории.

— Зачем вы… ты… зачем ты пришла сюда? — проговорила Маша вполголоса, подойдя ко мне.

— Вот интересно! — Я оглядела ее с ног до головы. — Как же ты хочешь, чтобы я нашла твою сумку, не побывав на месте… преступления? Я, между прочим, работаю над твоим делом!

— Тсс! — она прижала палец к губам, завертела головой. — Я не хочу, чтобы пошли разговоры…

— Ну, пойдем в какое-нибудь местечко, где можно спокойно поговорить! — смилостивилась я. — Есть тут поблизости какое-нибудь кафе или бистро?..

— Конечно! — Маша заторопилась, вышла из помещения и вскоре привела меня в небольшую кофейню, расположенную здесь же, в институтском здании.

Мы взяли по чашке кофе и устроились в уголке зала.

— Вот что, подруга, — негромко проговорила я, как только мы сели за стол, — колись.

— В каком смысле? — испуганно пролепетала Маша.

— В самом прямом. Признавайся честно, в чем дело с твоей сумкой. Как же мы с Василием Макаровичем найдем, если ты не говоришь нам правду?

— С чего ты это взяла? — лепетала она, пряча глаза. — Я вам сказала правду…

Тут уж я окончательно убедилась, что она темнит. Это было у нее прямо на лице написано.

— Я тебе объясню, — начала я, сверля ее пристальным взглядом, который долго отрабатывала перед зеркалом. — У вас здесь часто воруют сумки, это я уже выяснила…

— Ну да!.. Вот и у меня украли…

— Подожди, не перебивай. Ты сама сказала, что ничего особенно ценного у тебя в сумке не было, только документы. А как раз документы из украденных сумок подбрасывают вахтерше тете Гале. У нее там целый склад скопился зачеток и студенческих билетов. Так что никому из студентов не приходит в голову обращаться к частным детективам, все просто идут к тете Гале. Это и проще и дешевле — подарить ей коробку конфет, и дело с концом!..

— Я у нее уже спрашивала… — отозвалась Маша, опустив глаза. При этом вид у нее был самый подозрительный.

— Нет, не убедила! Ты — девушка небогатая, так?

— Ну, так… — признала она очевидное.

— А наши услуги стоят не так уж дешево, хотя и дешевле, чем у других агентств… Нет, подруга, ты нам сказала, может быть, и правду, но уж точно не всю!..

Она потерянно молчала, и я предприняла еще одну попытку расколоть девчонку:

— Опять же, я посмотрела сегодня на твоих приятелей, с кем вы вместе грызете гранит науки и искусства, и убедилась, что у них полно сумок, гораздо более привлекательных для вора, чем твоя. Одна сумка от Luis Vuitton стоит не меньше двадцати тысяч. И денег в ней явно больше, чем в твоей… Так что у тебя концы с концами явно не сходятся! Если ты хочешь, чтобы мы нашли твою сумку, — говори правду! Иначе мы тебе ничем не сможем помочь!..

Маша, конечно, возразила бы, что за дорогими сумками и следят внимательнее, но, видно, воля к сопротивлению уже подошла к концу, и она сдалась:

— Ну да, ну да! Я не все сказала… в этой сумке была одна дорогая вещь…

Она снова замолчала, и мне пришлось ее поторопить:

— Ну, уж если начала — продолжай, а то мы только впустую тратим время. Которое, между прочим, ты оплачиваешь!

Она вздохнула и продолжила:

— Там был кулон. Очень дорогой и красивый. И самое главное — чужой… мне его непременно нужно к следующим выходным вернуть! Непременно…

— Уже лучше! — оживилась я. — Кулон — это что-то конкретное, а то — сумка, документы! Кому они нужны-то…

Маша надолго замерла, уставившись в пустую чашку из-под кофе, словно собралась гадать на кофейной гуще. Нет, определенно, слова из этой тетехи приходилось вытягивать клещами!

— Ты пирожные любишь? — решила я сменить тему.

— Я сладкого не ем! — Она отшатнулась от меня так резко, что едва не уронила стул. — Я на диете…

— Болеешь, что ли, чем? — полюбопытствовала я — так, для разговора.

— Нет, просто стараюсь сохранить фигуру…

Фигуру… Я оглядела ее всю, с ног до головы, — худущая, бледная, «краше в гроб кладут», как говорила моя бабушка. Ручки-ножки тоненькие… «Были бы кости, а мясо нарастет» — эта фраза тоже из бабушкиного репертуара, однако в Машином случае и косточки какие-то ненадежные.

— Ты посиди пока тут, только не убегай, все равно найду! — пообещала я строго.

Маша и сама поняла, что ей никуда от меня не деться, и покорилась судьбе, только в глазах ее блеснули слезы. Но я не стала поддаваться неуместной жалости. В конце концов, она сама к нам обратилась, а всякая инициатива, как известно, наказуема!

За стойкой стояла симпатичная тетенька в белой крахмальной наколке. Она улыбнулась мне и указала на стеклянный прилавок. Для Маши я выбрала булочку с маком и горячий бутерброд с ветчиной и сыром. Для себя — один бутерброд, потом махнула рукой и, поддавшись на уговоры буфетчицы, попросила еще шоколадную конфету с орехами.

Вернувшись за столик, я застала там колоритную компанию. Трое парней самого удивительного вида стояли над Машей и оживленно переговаривались. Один был высокий, как жердь, руки его, непропорциональной длины, висели едва ли не до колен. Именно висели, а когда он двигался, то свободно болтались, как у тряпичной куклы. Половину его лица закрывали длинные и жидкие волосы тускло-серого цвета. Второй был пониже ростом и вовсе лысый. Или, скорее, бритый наголо, зато на подбородке виднелась бороденка самого гнусного вида, а в ухе — массивная серебряная серьга. На нем красовались джинсы, разорванные в самых различных местах, и куцый джемперок с вытянутыми локтями. Третий был маленький и вертлявый, пышные черные волосы вились кольцами, он прихватывал их резинкой. На нем болталась какая-то бесформенная хламида, до того пестрая, что у меня зарябило в глазах.

— Галкина, ты чего тут сидишь? — говорил лысый, нависая над Машей. — Кофеем надираешься? А на лекцию кто за тебя пойдет?

— Малкина у нас и так умная, Гоголя с Гегелем не путает, — усмехнулся высокий. — Ей лекции ни к чему.

В общем, шел обычный студенческий треп, и совершенно незачем было Маше бледнеть и ерзать на стуле.

— Ребята, идите, я занята, — дрожащим голосом проговорила она, но на троих прохиндеев это не произвело никакого впечатления.

— Палкина занята? — весело изумился чернявый. — И чем это, интересно знать? Какие-такие у нее дела?

Маша сделала попытку привстать и оглянулась на меня. Тут же высокий нажал ей на плечи и насильно усадил на стул. Лысый перехватил ее взгляд и воззрился на меня.

— О, ребята! — заорал он в полном восторге. — Я понял! У Чалкиной завелся сердечный друг — вот эта вот тетя! Галкина, да ты лесбиянка? Не бойся, мы никому не скажем!