– Конечно, ты будешь ее защищать! Даже если она меня отравит! Но ведь на моем месте мог оказаться Джимми! Тогда бы ты не была такой спокойной, не жалела бы так миссис Мэнипл!

– Миссис Леттер…

На этом мягкий протест Минни оборвался.

Лоис встала, держась за спинку стула.

– Я сейчас не в состоянии спорить. Поднимусь к себе в комнату… Нет, ты мне не понадобишься. Возвращайся в гостиную. И ни слова никому – слышишь? Ни единого. Если я не спущусь через десять минут, поднимись ко мне. Но рвота больше не повторится – я в этом уверена. Просто не могу вернуться туда в таком виде.

И действительно, минут через десять Лоис открыла дверь гостиной и вошла. Ее белое платье струилось за ней, а на щеках розовел легкий румянец. Для Джимми и Элли Стрит она выглядела совершенно так же, как за обедом. Даже Минни не заметила почти никаких следов произошедшего. Джулия подумала: «Будь оно все проклято – она красива!»

Энтони изучающе посмотрел на Лоис, когда она проходила мимо. Сейчас румянец у нее не свой – он мог бы поклясться. А вот в столовой, несомненно, был свой. Он задался вопросом, с чем это связано…

Джулия погасила свет, подождала, пока к ней не вернулась способность видеть, и уверенно подошла к окну. Раздернула шторы и выглянула наружу. Три окна, выходивших на боковую сторону дома, были открыты настежь, и ночной воздух вливался в комнату приятным мягким приливом. Небо было ясным, но луна еще не взошла. За маленьким, строго распланированным садом чернели таинственные силуэты деревьев. Ветра не было. Под ясным небом все замерло.

Кровати ее и Элли стояли рядом. Джулия подошла к своей и легла, высоко подложив под голову подушки. Обе ждали этого момента: Элли – чтобы говорить, а Джулия – чтобы слушать. Когда она устроилась, Элли взяла ее за руку.

– О, Джулия…

Это был вздох полнейшего облегчения. А потом вдруг Элли расплакалась.

С утра до вечера, в течение многих дней у нее на душе копились слезы, и ночью она не смела их проливать. Это значило бы расслабиться, и она боялась, что потом не сможет взять себя в руки. Лишь теперь, когда рядом была сестра, дело обстояло иначе. Можно было поплакать, а когда Элли прольет достаточно слез, Джулия ее остановит.

Джулия дала ей поплакать, держа ее за руку и ничего не говоря, просто находясь рядом. Она была рядом всю их жизнь, и для Элли ее присутствие означало безопасность. Джулия всегда была ведущей, а она ведомой. Сестра вовлекала Элли в приключения и чудесным образом вызволяла из них. Где-то в глубине души Элли отчаянно держалась за мысль, что Джулия сумеет вызволить ее из создавшихся обстоятельств, и это было уже для нее не приключение, а угроза всему самому дорогому. Даже теперь, плача, она чувствовала исходящие от Джулии теплые волны утешения.

Вскоре она услышала голос Джулии, тоже теплый и настойчивый:

– Элли, хватит плакать.

– Я думала… у меня…

– Ну так прекрати! Платок у тебя есть?

– Да, – ответила Элли со всхлипом, выпустила руку Джулии, полезла под подушку, достала его и высморкалась.

– И больше не плачь! Скажи, в чем дело.

– В Ронни! – снова всхлипнула Элли.

– Он мог погибнуть, но не погиб, – произнесла Джулия. – Подумай об этом и перестань плакать.

– Я знаю – это дурно с моей стороны, да?

– Глупо, – ответила Джулия.

У Элли стало легче на душе. Есть что-то необычайно успокаивающее в том, когда тебе говорят, что твои страхи глупые. Она снова взяла руку Джулии и нашла ее утешающей, сильной.

– Наверно, ты права. Но старшая медсестра говорит, что в госпитале ему лучше не станет, и я очень боюсь, что Лоис не позволит ему находиться здесь.

– Не позволит, раз ты боишься. Чем больше страшишься таких людей, как Лоис, тем больше они втаптывают тебя в грязь.

Элли перевела дух.

– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать – я боюсь.

– Это пагубно, – заметила Джулия.

Элли стиснула ее руку.

– Не надо так говорить. Я ничего не могу поделать – такова уж моя натура. Для Лоис я половик, и она будет вытирать об меня ноги, пока я не стану такой, как Минни, только гораздо менее доброй.

– Будет, если ты позволишь ей, – сказала Джулия.

– Я не могу остановить ее. Но завтра поговорю с Джимми – пользы от этого не будет…

– Не знаю – возможно, и будет. Я тоже поговорю с ним, и – возможно, Энтони. Вместе мы можем подвести его к мысли, что это его дом, и если он хочет, чтобы Ронни находился здесь, – ему решать.

Элли отозвалась угасшим голосом:

– Ты не знаешь Лоис – она как-нибудь обведет его вокруг пальца. Она всегда это делает.

– Что ж, мы все же попытаемся.

Джулия скорее почувствовала, чем поняла, что Элли дрожит.

– Это ничего не даст – Лоис умеет настоять на своем. Ты знаешь старую миссис Марш…

– Она тут при чем?

– Вот слушай. Когда ее сын вернулся из Индии, она очень радовалась, и этот толстяк был добр к ней на свой глупый манер.

– Да, он был не таким уж плохим. Джо Марш мне, в общем, нравился.

Элли дернула ее за руку.

– Он стал еще толще и глупее. И женился на мерзкой девице из Крэмптона – совершенно бесчувственной. Лоис взяла ее сюда как швею. Право, это жуткая особа. Послушала бы ты, что говорит о ней Мэнни.

– Возможно, послушаю.

– Так вот, эта ужасная Глэдис с самого начала решила избавиться от миссис Марш и добилась своего. Миссис Марш со своей негнущейся ногой не могла найти постоянную работу, но приглядывала за малышами, пока матери ходили в кино, и ей это нравилось. Притом это был ее коттедж, она жила там с тех пор, как вышла замуж за отца Джо, а Глэдис выгнала ее и отправила в приют для инвалидов.

После небольшой паузы Джулия поинтересовалась:

– Какое отношение это имеет к Лоис?

Элли с горячностью ответила:

– Да ведь Лоис надоумила и поддержала ее! Мэнни в ярости. Марши ей какая-то родня…

– Джимми в курсе?

– Не знаю – и не знаю, как это было сделано. Он думает, что ей пришлось лечь в больницу из-за ноги.

Джулия удивленно спросила:

– Почему ты не сказала ему?

– Это бессмысленно. Такие вещи происходят постоянно, только Джимми ничего не замечает. Лоис поступает по-своему, а он этого не видит. Она хочет захватить коттедж старого Ходсона для своих друзей – и вот увидишь, захватит.

– Джимми этого не сделает.

– Она его заставит. Ты не знаешь Лоис так, как я. Она убедит Джимми, что старому Ходсону гораздо лучше уехать к снохе. А там он возненавидит эту жизнь, и ему будет становиться все хуже. Лоис настоит на своем, и ее друзья получат коттедж на выходные.