— Да, Хёну, работы очень много, спасибо, что спросил. А теперь ответь, почему ты мне не рассказал? — внимательно посмотрев на меня серо-зелеными глазами, спросила Изабель.

— Не хотел тебя беспокоить, — только и сказал я. По сути, это была правда, точнее полуправда. Мне не хотелось рассказывать ей, что Лилу не прекратила поиски правильной формулы, да и никогда не прекратит. Если бы я ей все рассказал, то скандал бы был намного раньше, да и рисковать своими отношениями с Лу, ради этого, не намерен.

— Ты знаешь, что я против ваших этих затей… — тяжело вздохнув, произнесла она. Разочарование в ее голосе заставило чувство вины снова зажечься в моей груди.

— Изабель, — перебил ее я, внутри начало гореть из-за обиды за Лилу. — Ты знаешь, как она устала каждый чертов понедельник вкалывать в себя эту дрянь. Думаешь она просто так занимается этим всем, ради развлечения? Лу не сможет нормально жить, пока зависит от сыворотки. Генри не вечный, ему не получится обеспечивать ее до самой смерти. И вообще, кто знает, может быть это ее убивает?

— Что ты такое говоришь, Хёну? — с возмущением спросила блондинка, плечи заметно начали дрожать.

Знаю, Изабель много думала об этом. Уверен и с Генри она это обсуждала много раз. Никому из нас неизвестно до конца, какие могут быть последствия у сыворотки, благодаря которой Лу появилась на свет. Все официальные версии Vestra, что были допущены до исследования на человеке, достаточно хорошо изучены. Поэтому прекрасно известно, какие у них побочки и как с ними бороться. Да и все дети, рожденные от них, могут спокойно жить без сыворотки от полугода до года, и это в разы больше чем неделя как у Лу. А вот Vestra 0, она опасна, неизвестно какие последствия могут вылезти в будущем, помимо способностей Лилу. Генри хоть и проверял ее кровь, неоднократно, но он до сих пор не может понять, что не так. Девушка по всем данным полностью здорова. Но при этом есть в ней что-то такое, что пугало всех нас. Это страшно, не понимать, помогает ли сыворотка Лилу жить дальше, или же она ее медленно убивает. Кто совершил этот ужасный поступок и вколол матери Лу не ту сыворотку? Почему и что самое главное, зачем?

— Будто бы ты об этом не думала? — спросил я, но не дождавшись ответа, продолжил: — Я больше тебя хочу, чтобы Лу смогла жить нормальной жизнью. Но… — я сглотнул, взгляд скользил по комнате и остановился на канцелярском ноже, который со вчерашнего вечера все также лежал на рабочем столе. — Сейчас, эта нормальная жизнь, попросту невозможна.

— Я понимаю, — дрогнувшим голосом, произнесла женщина, матрас под ней прогнулся, она поднялась на ноги. — Но это не означает, что я продолжу на подобное смотреть сквозь пальцы.

— И что ты собираешься делать? — посмотрев на нее, спросил я. Изабель выглядела сильной, она всегда и была такой, только сейчас казалось ее маска дала трещину. Женщина искренне беспокоилась о своей племяннице. Она не хотела, чтобы Лу пострадала, не желала ее потерять, как потеряла брата когда-то. Лилу последний родной человек, который остался у блондинки.

— Поговорить, — только и сказал Изабель, губы дрогнули в кривой улыбке, после чего она вышла из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.

Бросив взгляд на один из экранов, увидел время. Стон раздражения вырвался сам по себе. На часах сейчас шесть тридцать два. Изабель разбудила меня раньше на два часа, а ведь этот разговор мог подождать.

Откинув голову назад, больно ударился затылком о спинку кровати.

— Вот тебе и доброе утро, — кривясь от неприятных ощущений, прошептал я.

Чем завершится эта затея Изабель, мне примерно известно. Ибо как бы она не начала разговор, закончиться все криками. Лу взорвется и уйдет из дома на какое-то время. От этой мысли в груди вновь появилась саднящая боль, глаза начало щипать. Ненавижу такие моменты.

— Я боюсь за Лу, — морща нос от набегающих слез, прошептал.

Быстро поднявшись с постели, схватил канцелярский нож со стола и закатал левый рукав. Моя решимость начала сходить на нет. Белые шрамы и более свежие порезы, что только недавно начали заживать, напомнили мне о той тупой и режущей боли. В голове снова вспухла вина. Неужели мне сейчас настолько плохо, чтобы снова это делать? Неужели, я настолько слабый, что поддамся опять на это?

Медленно вздохнув сквозь зубы, бросил нож на стол. Боль терпима, сегодня не обязательно ее заглушать таким способом. Я больше не тот шестнадцатилетний подросток, который подавлял всю душевную боль физической. Старые шрамы, покрывающие мои руки и ноги навечно напоминанием останутся на моем теле.

Сглотнув ком разочарования в самом себе, провел большим пальцем по татуировке на правом запястье, вспоминая ту боль, которая была во время появления этого рисунка. Хотя и рисунком это назвать нельзя. Просто штрих код, который я когда-то увидел в записях отца и по памяти нарисовал в восемь. Рисунок был со мной все эти годы, неоднократно я пытался выяснить ведет ли он куда-то, но увы все мои попытки были безуспешны. Либо я что-то нарисовал не так, либо он и в самом деле никуда не вел. После своего совершеннолетия я набил это дурацкое тату, так сказал мой лучший друг. Только несмотря на это он пошел в салон со мной, и мы оба вышли оттуда с рисунками на коже. Интересно, Степан еще спит?

Глава 4. Хёну

Остаток утра я провел в домашнем тренажерном зале, который находился в подвале по соседству с небольшой лабораторией. Ее сделал много лет назад Генри, чтобы делать для Лилу свежую сыворотку. Тут же каждый понедельник проходила стандартная процедура, на которой мне запрещено присутствовать. Генри так и не рассказал, что же происходило такого, почему Лилу так против.

Сбросив все негативные эмоции и приняв душ, направился на кухню в надежде на завтрак. Только вот увидев за столом Генри, Изабель которая успела переодеться в домашнюю одежду, а напротив Лу, ощутил, как узел внутри снова стянулся. Сердце в груди начало биться быстрее, предчувствуя что-то неладное. Похоже спокойно поесть не удастся, поистине «Доброе утро».

— Ты же вчера сказал Хёну, формула пустышка, — напряженным голосом, произнесла девушка, отчего по спине пошли мурашки. Похоже разговор уже начался, и я что-то пропустил.

Сглотнув, отодвинул стул и сел рядом с подругой. Изабель с удивлением посмотрела на меня и приподняла правую бровь. Во взгляде блондинки читалось осуждение. Я обещал, что буду обеспечивать безопасность Лилу,