Таким газетный художник увидел Теодора Дюранта, увозимого с пристани в полицейском экипаже.

Неожиданной находкой оказался дамский кошелёк, лежавший в кармане пальто Теодора Дюранта. Кошелёк принадлежал… убитой Минни Уилльямс, причём какие-либо сомнения в этом можно было исключить, поскольку вещь была подарена девушке отцом на день её рождения и опознана им же при предъявлении полицейскими.

Никто не ожидал найти в вещах Теодора такую улику, но тот явно сплоховал и либо не успел по какой-то причине от неё избавиться, либо — что следовало признать более вероятным! — попросту позабыл о вещице, засунутой второпях во внутренний карман.

Но интересным следовало признать и то, чего детективы отыскать не смогли, хотя и очень рассчитывали. Речь идёт о следах крови на одежде, которых должно было быть много. Ведь место обнаружения трупа Минни Уилльямс было сплошь в крови! Дюрант не мог не запачкаться в крови, разумеется, при том условии, если он действительно являлся убийцей. Однако ни единой капли крови на одежде в доме обвиняемого найти не удалось. Причём, не только на его одежде, но и на одежде отца [ведь нельзя было полностью исключить того, что сын в день совершения преступления воспользовался чужими вещами].

Этот результат оказался по-настоящему обескураживающим и загадал правоохранительным органам серьёзную загадку, над которой пришлось поломать голову. В своём месте мы увидим, как отмеченная странность была объяснена стороной обвинения, пока же вернёмся к общей хронологии событий.

Дюрант сохранял полное самообладание на протяжении всего 13 апреля. Будучи утром 14 апреля доставлен в тюрьму, он встретился с адвокатом Джоном Дикинсоном (Dickinson), от услуг которого впоследствии не отказывался. Такую преданность однажды выбранному защитнику нечасто видишь в делах, связанных с преступлениями на сексуальной почве[4].

В это же самое время в церкви Святого Эммануила за закрытыми дверями продолжалась невидимая посторонним работа. Полицейские власти утром 14 апреля продолжили осмотр храма, начатый накануне. Никакой конкретной цели этот осмотр не имел и никто толком не знал, что же надлежит искать — просто следовало внимательно изучить здание от подвала до колокольни, дабы найти нечто, что может иметь связь с убийством Минни Уилльямс.

Приблизительно около часа пополудни детектив Гибсон [его не следует путать с баптистским паcтором — это однофамильцы!] и патрульный Сомпс (E. F. Somps) решили подняться на колокольню, дабы обследовать её. К своему немалому удивлению они обнаружили, что ручка на двери, ведущей на лестницу, сломана. В принципе, замок в двери можно было открыть и при отсутствии ручки, но быстро выяснилось, что сделать нельзя, поскольку замок неисправен. Всё это выглядело крайне подозрительно. Полицейские обратились за помощью к членам общины, которые вспомнили, что 2 апреля и замок, и дверная ручка были исправны. Более ничем прихожане помочь не смогли.

После небольшой проволочки был найден плотницкий инструмент [коробка с ним стояла в кабинете пастора]. После того, как удалось открыть дверь, ведущую на лестницу, неисправный замок был извлечён и разобран. Выяснилось, что внутрь него помещены 2 довольно крупных кусочка металла, не позволявших ключу поворачиваться. После их удаления замок заработал надлежащим образом. Металлические фрагменты, найденные в замке, не могли попасть туда случайно, налицо был явный умысел…

Осталось лишь выяснить кто и с какой целью пытался не допустить осмотра колокольни.

Лестница, ведущая наверх, состояла из 6 длинных пролётов по 16 ступеней каждый. Два нижних пролёта были довольно широки, на них могли свободно разминуться два человека, а четыре верхних оказались гораздо уже — там можно было двигаться только по-одному. Несмотря на то, что осмотр проводился в дневное время при солнечной погоде, внутри колокольни было сумеречно. Хотя в стенах на разной высоте имелись большие окна, они давали слишком мало света ввиду того, что их закрывали ставни, выполненные в виде плотных деревянных жалюзи.

Полицейским пришлось зажечь керосиновые фонари и проводить осмотр, не выпуская их из рук.

На верхней площадке колокольни патрульный Сомпс обнаружил раздетое женское тело, частично спрятанное за «сшитыми» крест-накрест лагами-укосинами. Причастие «спрятанное» в данном случае не следует понимать буквально, тело не было спрятано в точном значении этого слова. В принципе, оно было без труда заметно всякому, кто поднялся бы на колокольню. Отсюда следовал первый принципиальный вопрос: почему тело было скрыто столь неудачно?

Площадка под крышей колокольни церкви Святого Эммануила, где 14 апреля 1895 г. было найдено тело Бланш Ламонт. Слева, за ограждение перил, лестница, ведущая вниз. Тело находилось за поперечными лагами-укосинами в правой части фотографии, легко можно понять, что оно практически не было спрятано. То, что тело заметил бы любой, поднявшийся на колокольню, наводило на ту мысль, что убийца не планировал долго хранить труп в этом месте.

Имелся и второй, связанный с позой тела. Труп лежал на спине, руки были скрещены на груди, а ноги — подняты вверх и согнуты в коленях, они как бы придавливали руки. Но не это было самым странным. Под голову справа и слева оказались подложены бруски, призванные зафиксировать её в прямом положении [без наклона к плечу]. Подобное положение тела никак не могло получиться само собою, преступник явно уложил труп с неким умыслом. На эту деталь полицейские сразу же обратили внимание, но в то время никто из них не мог предложить какое-либо разумное объяснение увиденному.

Третий вопрос касался принадлежности трупа — была ли это Бланш Ламонт или Элла Форсайт? Ведь в первой декаде апреля пропали две молодых девушки схожей внешности. Довольно быстро удалось установить, что на колокольне найдено тело Ламонт. Отсутствовали платье, обувь, шляпка и учебники пропавшей девушки, её нагота ясно указывала на сексуальную причину посягательства. По крайней мере именно так расценили увиденное полицейские.

Впрочем, платье, в котором девушка уходила из дому, было найдено довольно скоро, буквально в течение четверти часа после обнаружения её тела. Платье оказалось небрежно скручено в рулон и спрятано за перекладинами прямо над трупом, чтобы его найти достаточно было поднять фонарь над головою.

То, где и как преступник спрятал платье, загадало сыщикам некоторую загадку. Небрежность его сокрытия наводила на мысль о раздевании не с целью реализации похотливых намерений, а заставляло подозревать куда более прозаический мотив. Иными словами, преступник вовсе