Похоже, сама не знает, иначе как бы она пришла к выводу, полностью опровергающему первоначальный постулат.

– Какие черты характера помогают Вам добиться успеха? – Я попробовала зайти с другой стороны.

– Я думаю, что мы не до конца знаем себя. Самое трудное – это осознать, что в тебе есть хорошего, что – плохого, что в тебе красиво, а что отвратительно. В чем секрет вашей индивидуальности – это дано знать не многим. И мало-помалу с годами вы познаете себя и замечаете в себе черты, которые можно использовать, но даже это еще не все. Нужно быть в постоянном сомнении, в ожидании.

Я не знала, с какой стороны и подступиться, чтобы раскрыть эту раковину с целью извлечения жемчужины успеха:

– Какие черты Вашего характера Вам мешают добиваться еще большего успеха?

– Сомнения. Неуверенность. – Отвечая, Соня, видимо, тоже сомневалась и не была уверена. – Я говорю себе каждый день: если завтра я не буду продолжать работать в полную силу, то у меня пропадет талант и меня покинет удача – я упаду, и у меня не будет ничего. Иногда я чувствую, что то, что я есть сегодня, то, что я делаю сегодня, что все, чего я добилась, – все зависит только от меня.

– Какую роль играет удача в успехе? – задала я вопрос, будучи абсолютно уверенной в ответе: «Никакой!»

– Самое важное – это судьба, – Мадам полностью опровергла мое представление о том, что мы сами – кузнецы своего счастья. – К несчастью, мы не управляем судьбой. Судьба может настигнуть вас, когда вы переходите улицу. Также на Вас может свалиться... Мы, по-моему, можем пройти сквозь судьбу. Вы переходите улицу, машина могла бы вас сбить, но этого не происходит. И вы проходите сквозь успех...

Интересуюсь, приходилось ли ей начинать все с нуля.

– Я каждые полгода начинаю все с нуля, – удивилась моему вопросу Соня.

Ну конечно же коллекции! Семен Семеныч! Как я могла забыть?! И дело тут не в отчетно-бухгалтерском периоде.

– В каждой своей коллекции я высказываю то, что для меня важно, – великодушно пояснила королева трикотажа, – но появляются новые впечатления, и они становятся основой новой коллекции. Я начинаю двигаться по-другому, я играю с новой гаммой, я беру новые ноты, я все делаю иначе. Я никогда не использую то, что уже было мною воплощено. Я полностью убиваю прошлое, остается только то, что может стать началом нового, потому что, если бы я топталась на месте все эти тридцать лет, меня бы попросту не было. Я всегда говорю, что женщина, которую я одеваю, – это женщина с улицы. Она постоянно находится в ожидании и полностью зависит от всего, что происходит в мире вокруг всех нас. Можно сказать, что мой успех – в том, что я внимательна к этим женщинам.

«Вот так все поубивает, а что же останется?» – про себя подумала я.

– Я сохраняю фундамент, – как будто услышала мой немой вопрос Соня, – конструкцию того, что сделала. Моя работа имеет стиль, неповторимый почерк. И именно на этом фундаменте я продолжаю творить дальше. Это дает мне возможность идти вперед. Я должна сделать каждую коллекцию абсолютно новой. Теракт, произошедший в Америке 11 сентября, война в Афганистане, другие события – все это должно получить отражение в моих коллекциях. Я думаю, что стиль женщины зависит от перемен, происходящих в человеческом сообществе. Я убеждена в этом. Если бы все эти тридцать лет я находилась в башне из слоновой кости, я была бы всегда одной и той же, и женщина, которую я одеваю, никогда бы не стала современной.

Зная, что каждый гениальный человек по-своему сумасшедший, я спросила у королевы о ее сумасшедших мечтах.

– Я хотела бы остановить все войны в мире, потому что это безумие. Это и есть моя мечта.

Масштабы сумасшедшей Сониной мечты оказались слишком велики для меня, и я попросила ее помечтать о чем-нибудь менее сумасшедшем или более осуществимом.

– Я бы хотела собрать всех женщин мира вместе и обратиться к сильным мира сего: «Все! Прекращайте! Хватит! Мы уже устали от вранья, убийств, мести, разрушений, насилия! Хватит!»

Все-таки я настоящий ментальный гермафродит, и мужское во мне иногда борется с женским. И вот сейчас во мне взыграла на этот раз мужская солидарность, и я возмутилась:

– А почему Вы решили собрать именно женщин? В мире закончились миролюбиво настроенные мужчины? Или Вы думаете, что в мире нет женщин-преступниц, террористок или убийц?

– Конечно есть. Но сейчас у власти в основном мужчины.

А в этот момент вместо меня Соне возразила феминистка во мне:

– Вы тоже в каком-то смысле у власти.

– Нет. Я не обладаю политической властью.

– А Маргарет Тэтчер или Ангела Меркель? – не унималась феминистка.

– Есть женщины, которые имеют политическую власть. Я согласна с Вами, что власть не зависит от пола. Но я думаю, что женщины, если бы они объединились все вместе, могли бы сказать: «Мы протестуем». Потому что мужчины не смогли бы этого сделать. Я недавно разговаривала со своей приятельницей о том, что сотрудники ООН на всех этих огромных ассамблеях призваны защищать мир, а они соглашаются со всеми этими войнами, с тем, о чем даже думать ужасно. Это же стыд! Вы меня спрашиваете, есть ли у меня нереальная мечта. Я говорю – да. То, что женщины могут остановить войны, наверное, мое заблуждение, но именно оно и есть моя сумасшедшая мечта – объединиться и постараться сделать что-то: построить госпитали в Афганистане или заниматься детьми в Иерусалиме. Но этого так мало. Известные актрисы выезжают, как леди Диана, к детям, пострадавшим под бомбами... Ну и каков результат? Никакого... Вот в этом заключается моя сумасшедшая идея: объявить забастовку в знак протеста против насилия.

Я предположила, что мадам тоже немного феминистка.

– Я действительно феминистка, – тряхнула рыжей челкой модельер, – но я не способна одна, даже если сделаю огромную рекламу, заявить, что я объявляю забастовку. Это не остановит ту сумасшедшую войну, которая происходит сейчас в мире. Чтобы заставить других немножко двигаться, нужно очень много работать. Нужно, чтобы вся Франция, все европейские страны сказали: «Вы должны прекратить драться, насиловать женщин и убивать». Почему мы убиваем каждый день алжирцев, к чему это ведет, зачем? Невозможно представить себе, какой ужас происходит в мире. Но он происходит.

Из области пацифистских фантазий возвращаю Соню в ту область, в которой она имеет стопроцентную власть, – в моду.

– Единая линия, единый стиль, единый почерк, что переходит из одной Вашей коллекции в другую? Что объединяет все Ваши коллекции?

– Это почерк. Представьте, Вы прочитаете одну фразу известного писателя – Толстого, Гоголя или Пруста, и сразу можете определить, кому она принадлежит, по почерку.

– Как можно узнать почерк Рикель?

– Я думаю, что он узнается по силуэту, по походке; одежда как бы следует за женщиной, обволакивает ее.

Отмечаю, что Соня вся в черном, и спрашиваю, как будто бы ответ не очевиден: