День Победы. Всем было более-менее известно, что она из местных силовиков и курирует всё, что связано с русскоязычным сообществом. Она этого особо и не скрывала.

После всего случившегося Андрей не стеснялся в выражениях, большая ошибка в разговоре с тайцами, особенно важными. Но женщина не обиделась.

– Да, да, можете звать меня Мэу. Прошу вас, простите. У нас к вам важное дело.

– Да ну? – усмехнулся Андрей, стряхивая пыль с волос. – Расстреливать будете?

– Нет, нет, – лепетала женщина, – нужна ваша помощь.

– Вчера про помощь никто не заикался, палили сразу, и всё…

– Вчера? – удивилась Мэу. – Кто?

– Я б очень хотел это знать, – буркнул Андрей, – значит, то были не ваши?

– Нет-нет, что вы! Я же говорю, нам нужна ваша помощь.

– Кому?

– Тхаиланду.

– А конкретнее? – Огневский слегка успокоился, ему уже стало интересно.

– Тхаиланду, – тверже проговорила та. – Есть важное расследование, и у меня задание – подключить к нему вас.

– Ого… – только и ответил Андрей. Он даже забыл на время, что зол на болванов, перепугавших его и угробивших мотоцикл. Молча смотрел на нее, не зная, что и думать.

– Если вы согласны, поедем, пожалуйста, со мной. Хотя бы выслушайте, в чем дело.

Она опять начала извиняться, говорить, что виновных накажут…

– Поехали, – сказал Огневский, вздохнув. – Я всё равно теперь без транспорта. – Он кивнул на покалеченный мотоцикл, валявшийся в луже грязи. Буйвол куда-то уковылял. – С вас, кстати, ремонт.

Его Высокоблагородие

У полицейского поста Мэу с Огневским пересели в машину представительского класса. Кондиционер внутри был мощнейший, выдавал почти сибирскую температуру – явный признак того, что люди тут ездят серьезные.

Водитель молча тронулся, машина стала пробираться обратно в задушенный пробками город.

Мэу сдержанно поблагодарила за согласие, но больше ничего говорить не стала. Андрей, утомленный приключениями, откинулся на спинку кресла и попытался задремать.

Очнулся через час с лишним, когда они въезжали в зеленый и ухоженный район Дусит, считавшийся в столице привилегированным. Кроме одного из королевских дворцов, тут дома многих знатных семей, по дорогам часто ездят правительственные кортежи, а потому никого не удивляли полицейские с винтовками наперевес, постоянно дежурившие на углах улиц.

Машина заехала в ворота какой-то усадьбы, утопавшей в зеленом парке. Огневский с интересом вертел головой – в таких эмпиреях местного общества он оказался впервые. Водитель притормозил у красивого крыльца в европейском стиле, вышел и открыл Огневскому дверцу.

– Сначала вам нужно, – смущаясь проговорила Мэу, – пройти в туалетную комнату.

Андрей посмотрел на свое отражение в тонированном стекле автомобиля, и ему пришлось согласиться. Пыльные русые волосы стоят дыбом, на лице и на одежде грязь из буйволиной лужи – видок точно не для высокого общества.

В пышной уборной он вымыл лицо и волосы, отряхнул со штанов и рубахи бо́льшую часть грязи. Но когда Мэу явилась с комплектом свежей одежды, покачал головой:

– Пусть начальство увидит, как ваши «дэбины» меня отделали.

Она нахмурилась, но возражать не решилась.

Андрея провели по широкой лестнице на второй этаж, в гостиную, обставленную дорого, но без вычурности. Удобная мебель, скорее современного, чем традиционного дизайна. Огневский оценил редкое для большинства богачей чувство стиля.

На стене – большой портрет короля Пумипона. Андрею всегда нравился тайский монарх. Тонкое лицо, большие очки – прямо чеховский интеллигент…

На высоких тумбах сверкали два начищенных саксофона. Дань почтения любимому хобби нынешнего монарха – джазовой музыке. В молодости Пумипон выступал вместе с ведущими оркестрами разных стран и, говорят, имел немалый успех.

Мэу усадила Андрея в глубокое кресло перед маленьким столиком. На нем стояли кувшин воды со льдом, кофейник с подогревом на свече и ваза с фруктами.

Огневский уже час как мучился жаждой, самогон-таки дал о себе знать. Бесцеремонно налил себе стакан воды, выпил до дна и закусил ломтиком арбуза. Тот подавался по-тайски, посыпанный смесью соли, сахара и черного перца, но к этому странному сочетанию Андрей давно привык и даже успел распробовать.

Рядом стояли еще два таких же кресла, пустые. Мэу садиться не спешила, с ожиданием глядя на дверь. Она тоже успела привести себя в надлежащий вид: сменила запачканные туфли и обновила макияж, особенно резко почему-то прорисовав брови. Черные волосы, растрепавшиеся за поездку, стянула в еще более тугой узел.

Только Огневский прожевал, как дверь отворилась, – специально, что ли, наблюдали и ждали, во избежание неловкости?

Вошел высокий, очень почтенного вида таец лет пятидесяти, в военном мундире. У него было строгое худощавое лицо и глубоко посаженные серьезные глаза.

– Это генерал Прача́рн, на кха, – сказала Мэу по-русски, не удержавшись от тайских уважительных частиц, странно звучавших на языке Лермонтова.

За годы службы в российской армии видал Андрей генералов и погрознее, но все же встал и церемонно пожал руку вошедшего. А тот вдруг совсем несолидно тяжело вздохнул, прищурил глаза в сетке морщин и опустился в кресло. Несколько мгновений они сидели и смотрели друг на друга. Перед Огневским был уже не важный государственный чин, а просто умный, серьезный, очень усталый человек.

Генерал заговорил, и Мэу стала переводить. Вообще-то, Огневский вполне неплохо владел тайским, но, видимо, так принято на высоких аудиенциях.

– Прежде всего, примите мои извинения за то, что случилось на дороге, – начал генерал, ровным, глубоким голосом. Он покосился на грязную Андрееву одежду, но лишь на мгновение. – Увы, в нашем государстве не все работает как положено, иногда из-за этого случаются страшные недоразумения. Насколько я знаю, вы искренне любите и уважаете Таиланд. Я надеюсь, что глупость моих подчиненных не изменила вашего отношения к нашей стране.

– Не изменила, – спокойно ответил Огневский, но больше ничего добавлять не стал.

– Прекрасно, – продолжил Прачарн. – Потому что нашей стране оказалась очень нужна ваша помощь, господин Огневский.

Сложную для любого тайца славянскую фамилию он выговорил четко, со всеми согласными, что, видимо, было знаком особого уважения.

– Я благодарен, что вы согласились меня выслушать, – продолжил Прачарн.

Несмотря на серьезность темы, в его тоне не было напыщенности, он вел себя очень естественно, так что Андрей не чувствовал и тени неловкости.

– Прежде чем я продолжу, я прошу вас дать мне слово, что все услышанное здесь вы никогда не сообщите ни одному постороннему лицу. Разве что если это будет в прямых интересах расследования.

– Расследования? – переспросил Огневский, подавшись вперед.

Генерал кивнул.

– Вы известны в определенных кругах как мастер разрешения сложных ситуаций. Ваши расследования саботажа в Гуанчжоу и… инцидента в калифорнийском филиале корпорации «Хунлун» прекрасно это показали.

«Вот как, – впечатлился Огневский, – а мы-то с гендиректором Ляном думали, что все