Для современных этим событиям церковных писателей гунны были бичом Божьим, а сам Аттила – Антихристом; правда, изображали его и человеком, хотя и ужаснейшим из всех варваров; это характерно для повествований о чудесах, в одном из которых действует такой исторический персонаж, как папа Лев I:

Поскольку гуннов отождествляли с геродотовскими массагетами, более древним страшным степным народом, они неизбежно стали главными действующими лицами апокалиптической войны Гога (готов) и Магога, о которой говорится в книге Иезекиля. Другой глашатай Церкви, Амвросий, впоследствии святой и первый из епископов Милана, которые до сих пор остаются сильно политизированными, умолчал о Гоге и Магоге, но пришёл к тому же самому выводу:

Примечательно также, что войны гуннов с готами, гибель короля бургундов Гундахара с многочисленным войском в 436 г., да и сам Аттила всё ещё крепко держались в памяти народов спустя столетия, причём даже очень далеко от тех мест, по которым им когда-то довелось проходить. В староанглийской поэме «Видсид» герой поэмы заявляет:

Даже в далёкой Исландии Аттилу вспоминают в поэме на древнесеверном языке «Песнь о Хлёде и Ангантюре», где Аттила появляется как Гумли, король гуннов и дед Хлёда. Эта поэма – часть «Саги о Хервере», в которой повествуется также о битве между готами и гуннами, предваряемой женитьбой Аттилы на Гудрун. В «Саге о Вёльсунгах» Гудрун убивает Аттилу, потому что её принуждают выйти за него замуж: это предание восходит к более древней «Песни об Атли» (“AtlakviSa”) или к более пространной версии, «Гренландские речи Атли» (“Atlamal hin groenlenzku”). Таким образом, мы знаем, что сказания о нём дошли до самого отдалённого места, до Ультима Туле.

Более знаменит Аттила как Этцель из «Песни о Нибелунгах», сложенной позднее. Это средневековый германский эпос, по мотивам которого Вагнер написал оперный цикл. Вдова убитого Зигфрида, Кримхильда, выходит замуж за Этцеля, короля гуннов, чтобы отомстить за убитого супруга. Следует бойня. В более ранней латинской эпической поэме «Вальтарий», написанной монахом Санкт-Галленского монастыря Экхардом, у короля Аквитании Альфера (Эльфхере) есть сын по имени Вальтарий (Вальтер), отданный в заложники королю гуннов Аттиле, когда тот вторгается в Галлию. На службе у Аттилы Вальтарий обретает славу великого воина, а затем бежит от него с большим количеством золота из дворца[30].

Отдавая дань модной некогда теории о том, что роль личности несопоставима с масштабами исторического процесса, а также теории Маркса об исторических формациях, один видный современный историк изображал Аттилу мелким бандитом; и хотя величайший авторитет в науке о гуннах выразил своё несогласие с ним, этот историк всё же не остановился перед тем, чтобы сравнить Аттилу с мелким готским военачальником Теодорихом Страбоном (Косоглазым), который в 473 г. вымогательством заполучил у императора Восточной империи Льва II 2000 фунтов золота[31].

Однако и современники этих событий, и люди, жившие значительное позднее (чей взгляд отражён в сагах), придерживались иного мнения. Хотя сам Аттила не изображается там особенно героическим (героями выступают германцы), всё же эти истории показывают, что гуннов Аттилы считали исключительно могущественными, более могущественными, чем любое другое королевство или нация.

Такого мнения придерживались и источники куда более аналитические по своему складу, начиная с такого профессионального офицера и трезвого историка-фактолога, каким был Аммиан Марцеллин, который, обладая всей полнотой необходимых сведений, признавал важное стратегическое значение гуннов ещё до воцарения Аттилы:

Итак, именно через посредничество вооружённых беглецов гунны впервые вырвались на римскую историческую арену. В 376 г. огромное количество людей – мужчин, женщин и детей – собралось у надёжно укрепленной и охраняемой границы по Дунаю. Среди них были ираноязычные аланы, но большинство составляли германцы-гепиды и ещё более многочисленные готы: тервинги и грейтунги; все они просили пропустить их на безопасную территорию империи.