В годы царствования Бориса Годунова Строгановы «замкнуты в сфере своих узко вотчинных интересов», в их де ятельности не видно «государственной оценки событий». Операции с хлебом Строгановы продолжали и в голодные годы начала XVII века, когда царь Борис Годунов пытался приостановить народное бедствие организацией широких общественных работ, установлением твердой цены на хлеб, энергичной поддержкой дворянских поместных хозяйств. Но Строгановы в эти годы «остаются крупными предпринимателями, стяжателями в сольвычегодскои вотчине, а как вотчинники восточных рубежей государства в Приуралье продолжают выполнять функции правительственных агентов по проведению восточной политики».

Даже воцарение Лжедмитрия I не принесло заметных изменений в жизнь строгановских вотчин. Грамота Лжедмитрия I от 6 июня 1605 года с объявлением о его вступлении во власть была доставлена в Сольвычегодск 18 июня устюжским целовальником Пятко Кисельниковым. Из этой грамоты Строгановы официально узнали о том, что «Бог нам великому государю Московское государство поручил» и что уже на Москве новому царю присягнули «Боярская дума, освященный собор и бояре большие, и жильцы, и дворяне, и приказные люди, и дети боярские, и гости московские». Скоро в Сольвычегодск прибыла и грамота от 12 июня 1605 года о приведении к присяге гостей, посадских и черных людей с приложением текста «подкрестной записи». 23–25 июня в Соль вычегодске все население было приведено к присяге. Безропотно присягнули и Строгановы.

Тобольск. Гравюра

Время крестьянского восстания под руководством И. И. Болотникова Строгановы проводят спокойно в Сольвычегодске. Нормальный ход жизни вотчин ничем не нарушался, так как сольвычегодские и пермские вотчины были расположены слишком далеко от районов крестьянской войны. В годы восстания И. И. Болотникова из Сольвычегодска выезжают приказчики для руководства промыслами в пермскую вотчину и города Поволжья и Прикамского края – для принятия нужных мер по торговле. В 1606 году возникло село Новое Усолье, сыгравшее большую роль в истории хозяйства Строгановых.

Появление второго самозванца в 1607 году также вначале не нарушило спокойствия Строгановых. Отсиживаясь в Сольвычегодске и наблюдая за развертывающимися событиями, они получали информацию из «достоверных источников»: непосредственно от правительства, от ростовского, ярославского и устюжского митрополитов, местного воеводы и от своих приказных людей, возвращавшихся с отчетами из разных городов. В течение двух-трех месяцев Строгановы, как и все поморское население, полностью распознали характер новой власти «тушинцев» как откровенных грабителей и разбойников. Они знали, как настойчиво требовали от гетмана Сапеги польские дворяне, возглавлявшие отряды интервентов и служивших им казаков, занятия Вологды, потому что «на Вологде много куниц и соболей, и лисиц черных, и всякого дорогого товару, и питья красного» и что «государева казна тут на Вологде великая от Корабельной пристани». А все Поморье много раз вплотную сталкивалось с панским грабежом, насилием и разорением.

Но Строгановы выжидали и старались не дать втянуть себя в разлившуюся по стране смуту, в тщетной надежде как-нибудь отсидеться в своих поместьях за крепкими стенами. Лишь приближение вражеских отрядов к границам сольвычегодской вотчины заставило их наконец подняться на борьбу. Начиная с 1608 года и до избрания на престол новой династии – Романовых – сольвычегодские Строгановы в союзе со старостами самоуправляющихся общин Поморья и местными воеводами под руководством правительства Шуйского ведут борьбу с «тушинцами».

По-прежнему отсиживаясь в своих укрепленных хоромах в Сольвычегодске и в пермских городках, они вместе с тем активно организуют отряды народного ополчения, вооружают и снабжают их провиантом и боеприпасами, финансируют правительство царя В. И. Шуйского. По его просьбе Строгановы послали в январе 1609 года хорошо вооруженный отряд для обороны Москвы от Лжедмитрия П. В том же году царской грамотой Семену Строганову велено в Соли Вычегодской, с посада и Усольского уезда собрать ратных людей с копьями и пищалями, и «со всяким ратным боем, сколько будет пригоже», и послать их в Вологду. Получив грамоту, Семен с «великим успехом» собрал жителей разных чинов и, дав им от себя «помощные деньги», немедленно отправил в назначенное место.

Максим Строганов в это смутное время получил письмо от князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, в котором говорилось: «Ратным людям иноземцам наемным дать нечего и в государевой казне денег мало, а государь от воров на Москве сидит в осаде и чтоб они, господа Строгановы, на наем ратных людей денег к нему в полки послали». Вскоре и от царя в Чусовские городки к Максиму с братьями пришла грамота, в которой содержалось требование взаймы денег «на дачу ратным людям» и обещалась за то великая царская милость и уговор те деньги возвратить после сбора государевых доходов. Максим и Никита Строгановы, получив грамоту, тотчас «с усердием ему, великому государю» послали в мае 1000 рублей. А уже 2 июня правительство берет у Андрея и Петра Семеновичей Строгановых огромную сумму в 1500 рублей. С Максима и Никиты Строгановых, принимая во внимание, что они уже дали 1000 рублей, назначено взять 500 рублей. Эти деньги понадобились правительству Шуйского для экстренной уплаты жалованья пришедшим на службу в Москву «украинских и северских городов дворянам и детям боярска».

Грамотой от 1 декабря 1609 года «воевода и думный дворянин» Прокопий Ляпунов извещает Андрея и Петра Стро гановых, что он именем царя взял у их приказчика Офонка Гаврилова «в заем 300 рублей». Из царской грамоты от 24 марта 1610 года видно, что у Андрея и Петра Строгановых правительство заняло 2000 рублей. А вскоре в том же 1610 году послана Семену и Максиму Строгановым еще одна царская грамота, в которой опять содержалось требование, ввиду того, что «казна наша истощила», дать заем денег на жалованье служивым людям. И «после того, как литовских людей и русских воров одолеем, будет милость и великое жалованье, и честь примите, и от всех людей похвалу получите». Строгановы со всем возможным «поспешанием» послали Шуйскому многотысячную денежную сумму в придачу к пожертвованным изделиям из жемчуга, драгоценным сосудам из серебра и подводам с хлебом и фуражом.

Московское правительство, щедрое на обещания, не спешило их выполнять. Строгановым пришлось напомнить в своих челобитьях правительству Шуйского об обещанных наградах. Ответом на это явились царские грамоты 1610 года Максиму, Никите, Андрею и Петру Строгановым. Каждому из них были пожалованы обычные «гостиные» льготы, но с необычным для представителей купечества правом именоваться впредь «с вичем» (т. е. с полным отчеством), наряду с боярами и окольничими того времени. Это выделило Строгановых из корпорации гостей в особое положение «именитых людей». Этот титул закрепился за ними более чем на 100 лет, до 1722 года.

Из длительной полосы кровавых междоусобиц, крестьянских восстаний, иноземных нашествий, голода и разорения государство вышло чрезвычайно ослабленным. В опустошенной государственной казне практически не было денег. И при новой династии Строгановы продолжали широко финансировать правительство, которое при исчислении сумм экстренных налогов на богачей определило финансовую мощь дома Строгановых примерно в одну пятую денежных средств от всех крупных владельцев. В жалованной грамоте именитому человеку Григорию Дмитриевичу Строганову было «исчислено», что во время междуцарствия и при Михаиле Федоровиче «взято в казну деньгами, жемчугом, серебром, хлебом и солью в виде добровольных приношений и чрезвычайного налога 423 706 рублей; да у отца его Дмитрия Андреевича при царе Алексее Михайловиче 418 056 рублей, всего 841 762 рубля, что составило в пересчете более 2,5 млн рублей серебром». Славился своими большими взносами в государственную казну и Данило Иванович Строганов.