и даже недостоверными. Формально такие публикации наполнены социальными проблемами, но фактически являются информационными витринами заинтересованных лиц. Подконтрольность СМИ власти, как правило, перекрывает настоящее публичное обсуждение этих проблем, а, как следствие, и их решение, из-за чего они приобретают хронический характер. Подобная стратегия неэффективна в практическом смысле, к тому же она эксплуатирует потребительскую ментальность, порождает пассивность в ожидании осуществления иллюзий, которым не суждено сбыться. Важнейший жизненный материал становится предметом манипулирования, средством укрепления авторитарных амбиций властных структур. (При всем анахронизме описанного подхода к освещению социальных проблем информационный монолог не ушел в прошлое и воспроизводится в практике СМИ всякий раз, когда властные структуры делают попытки навязать населению свои решения, ограничивая свободу слова);

• спекуляции и упрощения – отталкиваясь от естественного интереса к человеческой проблематике, коммерчески ориентированные СМИ низводят социальную жизнь до уровня бытовых скандалов и кризисных состояний, беззастенчиво эксплуатируют частную жизнь, избирая в качестве информационных поводов чрезвычайные ситуации. Серьезные социальные проблемы, лежащие в основе процессов повседневности, упрощаются, сводятся к банальностям, болезненным проявлениям, смакуются детали; происходит опошление реальности. Становясь инструментом извлечения коммерческой прибыли, редукционизм приводит к тому, что проблематика человеческих отношений перестает быть предметом анализа и серьезной общественной озабоченности;

• негативизм – подмена деловой критики и конструктивного анализа бездоказательным отрицанием, эмоциональной негативистской риторикой, необоснованной высокомерностью, оппозиционностью всегда и во всем, тотальным несогласием, подчеркнутым отказом от диалога и партнерства. В серьёзных изданиях демократического направления выбор подобной стратегии можно объяснить тем, что журналисты не всегда отдают себе отчет в том, что негативистская риторика не менее социально опасна, чем провластная монологиза-ция, так как порождает чувство тревоги, пессимизм, апатию. Конфликтная коммуникация, конфронтация «из принципа» делает социальные приоритеты разменной монетой в борьбе за политическое влияние. В массовой же прессе негативизм, проявляясь как исключительное внимание к уродливым сторонам бытия, рождает нескончаемую череду текстов, живописующих бытовую преступность – возникает опасность восприятия патологии как нормы;

• сенсационность – ориентация на материалы о чрезвычайных происшествиях без последующего анализа. Журналисты не спешат поднимать ситуацию до социальной проблемы, находить причины, восстанавливать контекст, привлекать экспертов, искать пути решения проблемы, предпочитая строить версии и домысливать подробности;

• морализаторство – предпочтение текстов, основанных на прописных истинах, откровенное «чтение морали» в скучной, невыразительной, бесцветной форме; даже позитив, в котором так нуждается общество, в таких материалах выглядит серо, пресно – складывается ощущение, что «порок» привлекателен и овеян романтикой, а «добродетель» пугающе тосклива;

• безгеройность – в публикациях отсутствует выраженный образ героя времени: есть лидеры, но не герои. Пресса не умеет находить их в числе нормальных людей. В качестве медиаперсонажей и хедлайнеров – «отвязные» личности, моральный облик которых далек от нравственных норм.

В целом коммуникативные стратегии на рубеже 1980–1990 гг. отражают не только общественные перемены, но и растерянность общества перед их лицом; эти подходы можно охарактеризовать как реактивные, произвольные, малокомпетентные, катастрофичные, построенные на протесте, на идеологии выживания, а также на отсутствии выраженного противодействия политизации и коммерциализации гуманитарных начал. Едва ли правомерно вообще называть их стратегиями – в большей степени это были стихийно складывающиеся коммуникативные практики, неэффективные для решения острых социальных проблем. Разумеется, встречались и высоко профессиональные публикации, несущие в себе глубину мысли, проявления силы духа, однако доминантными в отечественной журналистике первой половины 1990-х они не были. Превалировали в СМИ тексты, говорящие об отсутствии в информационном поле человека как меры общественной трансформации.

Перелом наступает на рубеже тысячелетий. Описанные практики не ушли в прошлое, однако их стали теснить другие, более адекватные потребностям времени. В тяжелые кризисные годы российское общество обрело бесценный опыт социальной адаптации. Начала складываться новая социальная реальность, и в сознании россиян многое изменилось. Пришло понимание того, насколько важна социальная составляющая реформ и к чему привела недооценка субъективного фактора. Были публично признаны просчеты в социальной сфере. Миллионы тех, кто оказался за чертой бедности, начали осознавать, что могли бы быть не объектом «социальной защиты», а субъектом политических и экономических реформ. Стал развиваться некоммерческий сектор, активизировались процессы «взросления» гражданского общества – об этом говорили общенациональные гражданские форумы. Словом, в социальной сфере общественной жизни наметились позитивные сдвиги.

Осознаны были и негативные последствия «отчуждения» основной массы аудитории СМИ от характера и направленности массовых информационных потоков. Темы общества выходят в них на первый план. В общероссийских газетных изданиях, информационно-аналитических еженедельниках, в некоторых телевизионных программах, на форумах в Интернете появляются новые социальные сюжеты. В условиях продолжающейся дифференциации СМИ по типовым моделям на фоне интенсивного поиска и освоения современных творческих методов и технологий, принципиальных изменений в графическом дизайне и стиле гуманитарные проблемы находят новые решения, различные по объему и полноте, по значимости и смысловому наполнению, по творческим подходам. Формируется плеяда журналистов, получивших профессиональное признание своей приверженностью проблемам человека, гуманистическим принципам его развития, конструктивным подходам к преобразованию сложных ситуаций действительности. Гуманитарная проблематика СМИ выходит за рамки сложившегося понимания «социалки» как узкого тематического направления, связанного с помощью социально незащищенным слоям населения. Некоторые из новых журналистских практик вполне определенно обнаруживают позитивные черты коммуникативных стратегий, такие как:

приметы гуманизации новостного потока – расширение круга источников информации за счет развития информационных служб, укрепления специализированных агентств и изменения традиционных приоритетов, активного вовлечения блогосферы в медиакоммуникацию с событиями других тематических повесток;

реабилитация «нормальной жизни», нашедшая выражение в возвращении обновленных форм репортажно-очерковых жанров, свойственных отечественной журналистике и отражающих ее стремление к познанию социальности и человековедению. Детализированные описания целостных фрагментов жизни, сюжеты, портреты, естественные диалоги, вытесненные из СМИ в «лихие девяностые», вернули в журналистику ее социальное измерение, эмоциональную насыщенность и доверительную интонацию. Полная, целостная картина жизни, ее живой поток и есть та самая «спокойная этнография»66, о которой писал журнал «Эксперт», призывая журналистов проявлять пристальное внимание к тому, что происходит в обществе, чем и как живут граждане, какова их настоящая жизнь;

• ситуативно-прагматический анализ – направлен на освоение новых реалий, выработку цивилизованных норм поведения и привычки опираться на свои силы посредством тщательного изучения конкретных обстоятельств, типичных проблемных ситуаций. Прагматика начинает теснить «негативную риторику», придавая критике конструктивное звучание. Программа действий, заложенная в таких публикациях, может содержать возможность выбора, давать общую ориентацию, предостерегать от ошибочных шагов, быть детально прописанной или ознакомительной – важно, что она стимулирует собственную активность и развеивает иллюзии человека, оставленные в наследство патернализмом;

• развитие интерактивных форм в виде писем и форумов – признаны профессиональной ошибкой отказ от отделов писем и публичное извещение о невступлении в переписку. «Письма в газету» возвращаются – и в них отклики, разнообразные мнения; ресурсы сети коренным образом изменили характер посланий и социальный