— Тут-то и появляются церниане, — с готовностью добавил Виндзор.

Инопланетянин бросил на Виндзора взгляд, который можно было бы расценить как выражение досады, хотя Мерикур не так хорошо разбирался в выражениях цернианских лиц, чтобы уверенно делать выводы.

— Да, тут появляемся мы, церниане. Рабочая сила Теллера состоит частично из церниан.

— Поэтому вооруженные силы Церны и могут вмешаться?

Сенда закрыл и открыл оба глаза — цернианский эквивалент пожимания плечами.

— Может быть. Как и люди, разные церниане имеют разные мнения. Я надеюсь, мы получим больше оперативной информации, когда достигнем Скопления.

— И что вовсе не означает, что у нас не будет других проблем, — бодро добавил Виндзор. — Пираты, неурожаи, эпидемии и прочее.

— Я просто дрожу от нетерпения, — сухо ответил Мерикур.

— Однако, — с улыбкой добавил Виндзор, — есть кое-что, о чем нам следует побеспокоиться прямо сейчас.

— И что же это?

— Ну как же! Я хочу, чтобы вы обвенчались с моей племянницей до того, как мы сойдем с орбиты.

Свадьба представляла собой короткое и гнетущее мероприятие. Бетани Виндзор была красива, но глаза ее покраснели от слез.

Мерикур стоял мрачный и угрюмый и кратко отвечал на вопросы капитана Ямагучи. Он покраснел от смущения, когда ему предложили надеть кольцо на тонкий палец невесты.

Даже с кольцом, которое предоставил Тенли, были проблемы, и Бетани сняла его, как только закончилась церемония.

Сенатор Виндзор тем не менее излучал энтузиазм, кивал в такт традиционному тексту, который зачитывала Ямагучи, и похлопал Сенду по спине, когда все закончилось.

— Превосходно, просто превосходно! Ну, ладно, вы, двое! Марш в свою каюту — я уверен, вам есть чем заняться! — выразительно подмигнул он Мерикуру.

Пытаясь сохранить подобие достоинства, Мерикур проигнорировал подмигивание сенатора и подал руку своей молодой жене. К его громадному облегчению, она ее взяла. Они шли в молчании до того самого момента, пока люк их каюты с шипением не закрылся за ними.

Бетани пересекла каюту и остановилась лицом к переборке. Она опустила голову, ее голос дрожал от едва сдерживаемых слез.

— Генерал, я хочу извиниться за свое поведение. Это было непростительно. Если бы я хотела остаться одна, мне следовало закрыть люк. Вы принимаете мои извинения?

Она выглядела такой несчастной, такой подавленной, что Мерикуру захотелось ее утешить. Но все, на что он оказался способен, это выдавить из себя несколько неловких фраз.

— Конечно. Я могу себе представить, что вы чувствуете, я…

— Можете представить? — Она стремительно обернулась. — Вы можете представить, каково это, когда некто вроде Тенли появляется в твоем доме и говорит, что твой брак аннулирован? Что муж, которого ты любишь, получил назначение на другое место службы на краю Скопления? Что брат твоего отца отдает тебя какому-то генералу в обмен за оказанные услуги? Можете ли вы на самом деле представить себе, на что это похоже? Нет? Я вам вот что скажу, генерал Мерикур: это так больно, что я предпочла бы умереть.

Некоторое время они не двигались — она в истерике от горя, а у него пропал дар речи от ощущения полной несправедливости всего произошедшего. Она была замужем? За другим офицером? Почему Виндзор ему ничего не сказал?

Потому что Виндзор не считал это важным. В конце концов, что такое личные желания двоих или троих людей по сравнению с будущим всей человеческой расы? Сенатор так хорошо видел далекие перспективы, что он был слеп ко всему остальному.

Но ей не стоило винить и Ансона Мерикура. Он хотел этой свадьбы не больше, чем она. Он женился на ней по долгу службы, под угрозой — черт возьми, так же, как и она вышла за него. И уж ей-то не обязательно вести себя так, будто он какое-то животное, собирающееся насильно затащить ее к себе в постель.

Мерикур расправил плечи и откашлялся.

— Извините меня. Будьте уверены, я не собираюсь… воспользоваться своими правами. Давайте-ка я буду спать здесь, а вы — в спальном отсеке каюты. Считайте нас обоих товарищами по несчастью. Если я чем-нибудь смогу вам помочь и облегчить ваше путешествие, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. А теперь, если не возражаете, я займусь работой.

— Нет, — произнесла Бетани, разглядывая свои ногти. — Есть еще одно дело, касающееся нас обоих.

— Простите, не понял, — сказал Мерикур. Он уже сделал шаг к люку, но остановился и повернулся к ней.

Она провела пальцем по сенсорной застежке под левой рукой и, потянув за подол, сняла платье через голову.

— Мы должны завершить свадьбу как положено. — Ее голос был слегка заглушен тканью.

— Это абсурд! — взорвался Мерикур. Он машинально оглянулся, чтобы удостовериться, что люк заперт.

Под платьем Бетани носила тончайшее облегающее трико, настолько прозрачное, что только легкий блеск позволил Мерикуру отличить его от покрытой загаром обнаженной кожи своей жены. Груди Бетани были такими упругими, что не нуждались ни в малейшей поддержке…

— Абсурд, генерал? — холодно спросила она, швырнула платье в угол, запустила пальцы под резинку трико и сделала глубокий вдох. — Что может быть более абсурдным, чем позволить моей… назовем это моей жизнью, — она сердито глянула на него — в первый раз, — да, скажем так: моей жизни оказаться разрушенной политическим браком. И не принести этим никакой пользы только потому, что я не захотела его узаконить.

Сверкая глазами, она медленно спустила трико и поочередно высвободила свои красивые ноги.

— Вот это действительно будет абсурдом, не правда ли?

Мерикур закусил нижнюю губу.

— Э-э-э… никому до этого нет никакого…

И остановился. Конечно, они узнают, Кона Татцу и их политические руководители. Они с Бетани могут, конечно, лежать рядом, как два полена…

Нет. Существовали способы…

— О, ну же, генерал, — произнесла она. Ее лицо ничего не выражало: даже если Бетани и обуревали какие-то чувства, она сумела это скрыть. — Не обязательно тратить на это много времени. Или вы…

Тут глаза Бетани расширились в неподдельном ужасе.

— Если только вы не… О нет, они бы не выдали меня за мужчину, который…

— Ничего подобного! — с отвращением сказал Мерикур. Он разозлился, рывком расстегнул пояс форменных брюк и только мгновением позже осознал, что сначала стоит снять ботинки. «Чертова баба!»

На полпути последовавшего за этим процесса Мерикур стал подозревать, что его жена больше не думает только о нуждах Пакта.

Ко времени завершения процесса он уже сожалел, что, кроме одного этого раза, данная обязанность от него больше требоваться не будет.