Видимо, и у таких «железных» женщин, как Крупская, наступает предел терпению. Она пишет в дневнике: «В.И. необычайно деликатен со мною и, когда отсылает меня из Кремля, всегда придумывает достойный повод. Но ОНА со мной не церемонится». Или: «В.И. будет встречать Новый год не с нами вместе, а только с НЕЙ. Сказал мне, что покажет ей тот шалаш в Разливе, который я все равно видела. Проводила их уже почти спокойно».

Крупская предпринимает еще одну попытку «отстраниться», уступить место более удачливой сопернице. Она отправляется на теплоходе «Красная звезда» по Каме с агитационным рейдом, оставляя Ленина одного в Москве, чтобы он смог спокойно принять окончательное решение. Но Ленин вновь испугался остаться без своей Наденьки. Он в страхе пишет ей: «…как ты могла придумать такое остаться на Урале?! Прости, я был потрясен».

Но не только страх заставил Владимира Ильича умолять Надежду Константиновну вернуться к нему. Было еще заседание ЦК партии, где одним из вопросов стоял вопрос о возможности соединения Ленина и Арманд в браке. Центральный Комитет вынес жесткое решение: «Нельзя!» Последняя надежда на счастье убита.

Крупская возвращается в семью. Но не только. Документально известно, что они с Инессой Арманд продолжают совместно работать, ведут подготовку Женской Международной Конференции.

«Инесса еле держалась на ногах. Даже ее энергии не хватило на ту колоссальную работу, которую ей пришлось провести», – вспоминает Крупская. Да, Инесса, как всегда, работает на износ. Но сколько может выдержать организм?

Из письма В.И.Ленина Инессе: «Дорогой друг! Итак, доктор говорит, воспаление легких. Надо архиосторожной быть. Непременно заставьте дочерей звонить мне (12—4) ежедневно. Напишите откровенно, чего не хватает? Есть ли дрова? Кто топит? Есть ли пища? Кто готовит? Компрессы кто ставит? Вы уклоняетесь от ответов – это нехорошо. Ответьте хоть здесь же, на этом листке. По всем пунктам. Выздоравливайте! Ваш Ленин. Починен ли телефон?»

Но что есть физическая болезнь, пусть и такая, как воспаление легких, по сравнению с душевной? Инесса вымотана, опустошена. Она пишет в своем дневнике: «Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с теплым чувством.

Теперь я ко всем равнодушна. А главное – почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к Владимиру Ильичу… И люди чувствуют эту мертвенность во мне, и они отплачивают той же монетой равнодушия или даже антипатии (а вот раньше меня любили). А сейчас – иссякает и горячее отношение к делу. Я человек, сердце которого постепенно умирает…».

Все понимают, Инессе нужен отдых. Она и сама это понимает. Она просит Ленина отпустить ее для поправки здоровья в Париж. И тут Ильич пугается не на шутку. Париж – город мечты Инессы, город, который она любит всем сердцем, город, который может не отпустить ее обратно в Россию. Потерять любимую для него – потерять себя.

«Дорогой друг! Грустно очень было узнать, что Вы переустали и недовольны работой и окружающими (или коллегами по работе). Не могу ли помочь Вам, устроив в санаторий? С великим удовольствием помогу всячески. Если едете во Францию, готов, конечно, тоже помочь: побаиваюсь и даже боюсь только, очень боюсь, что Вы там влетите… Арестуют и не выпустят долго. Надо бы поосторожнее. Не лучше ли в Норвегию (там по-английски многие знают) или в Голландию? Или в Германию в качестве француженки, русской (или канадской?) подданной. Лучше бы не во Францию, а то Вас там надолго засадят и даже едва ли обменяют на кого-либо. Лучше не во Францию… Если не нравится в санаторий, не поехать ли на юг? К Серго на Кавказ? Серго Орджоникидзе устроит отдых, солнце, хорошую работу. Он там власть. Подумайте об этом. Крепко, крепко жму руку. Ваш Ленин», – пишет он в страхе. И Инесса сдается. К Серго на Кавказ? Она согласна.

Вот и начинается последняя часть этой истории. Печальная и трагическая.

Как проходило прощание Владимира Ильича и Инессы Арманд? Какие слова они произносили и какие обещания давали друг другу? Чувствовали ли хоть чуть-чуть, подсказывало ли им сердце, что это последняя их встреча? Об этом нам никогда не узнать.

Перед приездом Инессы в Кисловодск полетела депеша: «Прошу всячески помочь наилучшему устройству и лечению тов. Инессы Федоровны Арманд, с больным сыном. Прошу оказать этим, лично мне известным партийным товарищам, полное доверие и всяческое содействие».

В женщине, приехавшей в Кисловодск, с трудом можно было узнать прежнюю, полную жизни Инессу. Ее утомляли люди, она старалась быть в одиночестве. По вечерам оставалась в своей комнате в полной темноте – лампы не было. Не было и подушки, питание тоже было весьма скромное, медицинское обслуживание почти отсутствовало. Но и в таких условиях Инесса начинает поправляться.

Отдых шел ей на пользу: прогулки, которые совершала Инесса, становились все продолжительнее, по вечерам в своей темной комнате она уже не сидела, а приходила в музыкальную комнату и часами играла на рояле. У нее появился аппетит, на щеках – румянец, она стала замечать людей, азартно играла в крокет, охотно шутила, заразительно смеялась – словом, пошла на поправку.

Когда над Кисловодском нависла угроза окружения, отдыхающих решили эвакуировать. Инесса организовывала погрузку людей, намереваясь оставаться в Кисловодске до последнего. Ей пригрозили: если не уедет добровольно, прибегнут к помощи красноармейцев. Она подчинилась. Эшелон был направлен в Нальчик, но на узловой станции Беслан застрял: дороги были забиты беженцами. Наконец поезд прибыл, и Инесса отправилась в Нальчик. Осмотрела город, была на собрании местных коммунистов, а ночью ей стало плохо. Не желая беспокоить соседей, она терпела до утра. Двое суток пролежала в больнице. В полночь 23 сентября Инесса потеряла сознание и к утру умерла. Стоянка в Беслане оказалась роковой: она заразилась холерой.

В Москву летит телеграмма: «Вне всякой очереди. Москва. Совнарком. Ленину. Заболевшую холерой товарищ Инессу Арманд спасти не удалось тчк Кончилась 24 сентября тчк Тело перепроводим в Москву тчк».

С транспортом в Нальчике было сложно. Восемь дней тело Инессы Арманд лежало в морге, пока искали оцинкованный гроб и специальный вагон. Потом несколько дней везли по железной дороге.

Можно представить, что перетерпел за эти дни Владимир Ильич Ленин, в каком состоянии он находился.

Но 11 октября Ленин стоял на платформе московского Казанского вокзала. С ним были Надежда Константиновна, четверо старших внуков Инессы и Полина Виноградская, инструктор отдела работниц ЦК партии.

Сохранились воспоминания старой большевички Елизаветы Драбкиной, которая стала свидетелем печальной процессии, перевозящей гроб Инессы с Казанского вокзала в Кремль: «Уже почти рассвело, когда, дойдя до почтамта, мы увидели движущуюся нам навстречу похоронную процессию. Черные худые лошади, запряженные цугом, с трудом тащили черный катафалк, на котором стоял очень большой и поэтому особенно страшный длинный цинковый ящик, отсвечивающий тусклым блеском.

Стоя у обочины, мы пропустили мимо себя этих еле переставлявших ноги костлявых лошадей, этот катафалк, покрытый облезшей черной краской, и увидели идущего за ним Владимира Ильича, а рядом с ним Надежду Константиновну, которая поддерживала его под руку. Было что-то невообразимо скорбное в его опущенных плечах и низко склоненной голове. Мы поняли, что в этом страшном ящике находится гроб с телом Инессы».