– А это действительно вы?

Илья улыбнулся:

– Это действительно я. Что, не узнаете?

– Не узнаю.

– А почему у вас этот платок на голове? – спросил он с любопытством. – Я вас тоже не сразу узнал.

– Я прическу берегу. Вчера три часа в парикмахерской провела. Долли велела мне быть в виде красавицы.

Илья хмыкнул, узнав любимое выражение Долли. Как же он по ней скучал! Ладно, надо привыкать. Большой мальчик, должен справиться.

– Илья Константинович, какая же у вас тачка классная, – сказала Лина. – Это «Бентли», да?

– «Бентли Бентайга».

– Просто супер! Автомат? А сколько лошадей?

– Шестьсот с небольшим. Двенадцать цилиндров, пневматика, полный привод. А вы, смотрю, разбираетесь?

– Немного. Сколько можно выжать, двести пятьдесят?

– Триста.

– Ого! А почему вы черную не взяли?

– Очень пафосно, синяя попроще.

– Мужская логика, понятно. И опять же к джемперу подходит, – сказала Лина и тут же мысленно себя одернула: «Что-то ты разошлась! Держись в рамочках». Но держаться в рамочках было совершенно невозможно: Илья рассмеялся, и от его смеха Лина растаяла, как льдинка на солнце. Они стояли на светофоре, Илья смотрел ей прямо в лицо, Лина чувствовала, как горят ее щеки: никогда еще не испытывала она подобного эмоционального и чувственного потрясения, осознав, что готова отдаться этому новому Званцеву прямо в машине, стоит ему только руку протянуть. Отдать себя, свою душу, свою жизнь…

– Хотели бы такую машину? – спросил Илья.

Это прозвучало как предложение. И предлагал Званцев вовсе не машину. У Лины пересохло в горле. Что происходит? К счастью, загорелся зеленый, и Званцев отвел от нее свой взгляд. Лина выдохнула.

– Раньше я все о «Хаммере» мечтала, – сказала она. Голос звучал подозрительно хрипло, а сердце колотилось, как сумасшедшее.

– «Хаммер»? Да ну! – возразил Илья как ни в чем не бывало. – Он понтовый и неудобный. Бензин жрет, как не знаю кто. На «Хаммере» уже никто и не ездит, это в девяностых…

– Ну да, а «Бентли Бентайга», конечно, самая скромная машинка.

Илья снова рассмеялся:

– Да, это вы меня уели. Надо же, никогда бы не подумал, что такая девушка, как вы, разбирается в технике. Да еще мечтает о «Хаммере»!

– Мечта юности. Это вы еще не знаете, что я на мотоцикле гоняла.

– Вы? Ничего себе!

– Не на «Харлее», конечно, но на вполне приличной «Хонде». И на чужом «Сузуки». Я выросла среди машин и мотоциклов. У нас в городе мотоклуб. Так что оторвалась в юности.

Лина задумалась, глядя в окно, а Илья мгновенно представил ее в виде байкерши: должно быть, шикарно выглядела. Он подумал о собственной юности: бесконечная учеба, дополнительный английский, теннис, никаких недозволенных развлечений – Старик держал их с Дианой в строгости. Впервые Илья «оторвался» в Лондоне, да и то сейчас ему казалось, что Лина имела в виду что-то другое, далекое от его походов по пабам и мимолетных романчиков со случайными девушками. Илья понял, что мягкий женственный облик нынешней Лины обманчив, и эта мысль его взволновала. А Лина как раз вспоминала себя прежнюю: да, крутой девчонкой она была! Курила, виртуозно материлась, хулиганила, гоняла на байке, могла перепить любого мужика – родители только за голову хватались. Но когда появился Павлик, все изменилось.

– Да, давно это было, – сказала Лина, вздохнув.

– Не тянет погонять?

– Хватит, накаталась.

Илья нахмурился, вспоминая, что она сказала про отца Павлика – погиб?

Наверняка разбился на байке.

Они заселились в лучшую гостиницу славного города Коврова, которая оказалась довольно странной невысокой постройкой, напоминающей сгрудившиеся шалаши: крыши с крутыми скатами, красные стены, украшенные стилизованными белыми стволами деревьев, и много стекла. К сему прилагался пруд и сосновый бор, а также бассейн, тренажерный зал, спа-салон и какой-то термальный комплекс. Стены номера оказались, наоборот, белыми, а деревья на них – красными. На полу тоже была изображена мешанина разноцветных веток, среди которых попадались прутья лимонно-желтого цвета – такого же, как на наволочках и простынях. У Ильи мгновенно заломило зубы от этой лимонности. Слава богу, что они тут только на одну ночь! Да, пожалуй, надо было ехать к Долли.

Он договорился встретиться с Линой в холле через час – Долли должна была прислать за ними машину. Илья спустился вниз на десять минут раньше и сел в кресло, мимоходом взглянув на свое отражение в одном из зеркал. Он поморщился, потому что не любил светские сборища и весь этот официоз: смокинги, галстуки-бабочки. У него было странное состояние, словно перед экзаменом, к которому плохо подготовился. Илья решил, что во всем виновата Лина, которая всю дорогу таращилась на него, как на чудо морское. В то же время он чувствовал, что они стали ближе, словно исчезла некая преграда, стоявшая между ними. Да просто он не надел очки – в этом и дело! Илья хмыкнул, представив, что сказала бы Долли: «Наконец ты вылез из упаковки. А то вечно завернут в десять слоев, как новогодний подарок, да еще и ленточкой перевязан». Только вот никаким новогодним подарком Илья себя не ощущал.

Он задумался, сам не зная о чем, и тут же перед его внутренним взором появилась Лина: вот она поправляет прядь волос, выбившуюся из-под веселенькой косынки в горошек, а вот пьет кофе и краснеет, поймав его заинтересованный взгляд. Ей так идет легкий румянец – глаза сразу делаются яркими, русалочьими. А как она смотрела на него в машине! Хорошо, зеленый зажегся, а то бы не устоял. Илья представил, как могли бы развиваться события дальше, и ему стало жарко. Черт побери, она же просто красавица! Но ведет себя так, словно не знает этого. Да нет, все она про себя знает, просто держит дистанцию. И правильно. Интересно, сын похож на нее? Наверно, такой же глазастый. Илья помрачнел: все десять лет брака он мечтал о детях. Но сначала было рано, а потом… А потом стало поздно. Он вздохнул и взял было газету, но в тут холле произошло какое-то общее движение, словно коллективный вздох – «Ах!». Он посмотрел, что происходит, и машинально встал: по лестнице спускалась Лина.

Илья смотрел во все глаза, даже дышать забыл. На ней было мерцающее зеленовато-серебристое платье – длинное, без рукавов и с небольшим декольте. Простое, но при этом настолько сексуальное, что Илья даже на секунду прикрыл глаза. Непонятно, чем вызывался подобный эффект – то ли покроем, то ли особенностями ткани, только Лина казалась обнаженной, настолько платье подчеркивало все достоинства ее фигуры, далекой от современных стандартов моды. Волосы, раньше прикрытые косынкой, были подняты вверх и затейливо уложены. Лина подошла, улыбнулась: «Ну что, идем?» и накинула на плечи прозрачный шарф, который Илья раньше не заметил, как и крошечную серебряную сумочку-клатч. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и Илья подумал: «Может, взять ее за руку и увести к себе в номер?», и Лина тут же сказала, словно отвечая на его мысли: