– Муха, без комментариев, – строго приказал Андрей. – Что видишь?

– Облака, – Муха выглянул в иллюминатор. – И все, пожалуй. По левому борту чисто.

Он переместился к правому борту.

– Здесь тоже облака… – Муха вдруг встрепенулся. – Ох, ты, еж! Деваха наша загорает! На крыле!

– Какой там загорает, минус полста за бортом! – К иллюминатору, забыв о боли в спине, подскочил Каспер. – Надо ее вытаскивать! В смысле – затаскивать!

– И разгерметизировать тут все? – Муха неодобрительно покосился на Каспера.

– Она же рядом, прямо перед дверью!

– И что это дает?

– Да мы быстро! Цап ее, и сюда! Не бросать же деваху там!

– Каспер, спокойно! – приказал Андрей. – Иди в подсобку, ищи пассатижи. Муха, постучи девушке. Она еще жива?

– Да вроде ничего, – Муха пожал плечами. – Даже странно. Там давление никакое, кислорода мало и холод собачий, а она… ну ежится, но не синеет, озирается. Эй, красотка, алло!

Муха побарабанил по иллюминатору. Соня не услышала, но вскоре и сама сообразила, что лучше не озираться, а обратить внимание на иллюминаторы. Приседая, осторожно, по сантиметрам, она приблизилась к борту и заглянула в иллюминатор. И наткнулась взглядом на Муху.

В глазах у стюардессы отражался настолько натуральный ужас, что у Мухи с лица тотчас сползла циничная ухмылка. Он как мог ободряюще улыбнулся, кивнул и принялся бестолково жестикулировать, как бы объясняя Соне, что план ее спасения будет разработан с минуты на минуту.

– Пар почти не идет, – заметил Бибик, прильнувший к соседнему иллюминатору. – Она что-то говорит, но пара мало. И никакого инея. Не знай я, где мы зависли, подумал бы, что за бортом плюс десять, а не минус пятьдесят. И дышит она, смотрите, ровно. Значит, и давление с кислородом на уровне.

– Ну что, открывать? – Муха обернулся.

– Можно еще минуту-другую подождать, для надежности, – Бибик качнул головой. – Раз уж такое дело. Или не ждать. Андрей… что скажешь?

– Открываем, – решил Андрей. – Только пристегнитесь на всякий случай.

– Вы что… – прохрипел стюард, – нельзя!

– Я нашел пассатижи! – В салоне вновь появился Каспер.

– Не отвинчивай его пока, – сказал Муха. – Сядь, пристегнись.

– И на разлом поглядывай, – добавил Бибик. – Если вдруг появится тот гад…

– Я ему в нос, – деловито заявил Каспер. – С ноги!

– Ну да, – Бибик вздохнул, словно признавая, что идея бессмысленная. – Ладно, можешь не поглядывать.

– Ты открываешь, я затягиваю девушку, и сразу закрываешь, – сказал Андрей Мухе. – Бибик, страхуешь.

– Это идиотский эксперимент! – прохрипел стюард. – Вас вышвырнет из самолета, не успеете моргнуть! Вы с ума сошли!

– Мы-то? – в ответ ухмыльнулся Муха. – Это ты угадал. Сошли. И давно. Еще когда в квестеры подались.

– Ты не волнуйся, – к стюарду наклонился Каспер, – как тебя?

– Захар.

– Не волнуйся, Захар, все будет хорошо. Мы не в первой аномальной зоне. В них частенько такое бывает.

– Какое?! Хорошо и плохо меняются местами?! Законы физики по боку идут? Молодецкая дурь побеждает логику?!

– Второй вариант. А что тебя удивляет? Это ведь Зона, дружок. Здесь важно только то, что ты видишь, ощущаешь, слышишь. Логично только то, что можно проверить на практике, здесь и сейчас, а любая теория тут – пшик, пустой звук, ноль без палочки.

– Законы физики работают везде и всегда!

– Это говорит человек, который материализовался с хомутом из кресла на шее, да еще внутри самолета, застрявшего в небе, словно комар в янтаре! – Каспер всплеснул руками. – Ты сам себя слышишь, Захар? В зонах разломов все законы физики приходится писать заново. А чтобы правильно их записать, нужны безумные эксперименты. Понимаешь, нет?

Захар не ответил, только возмущенно промычал что-то невнятное.

– Три, два, один! – отсчитал Бибик.

– Поехали!

Дверь распахнулась без малейших проблем. И с вызволением Сони из «воздушного плена» тоже не возникло особых сложностей. Андрею даже не пришлось выходить на крыло, чтобы помочь девушке. Она сама ввалилась в салон, едва не опрокинув спасателя.

Вместе с ней в самолет ворвалась волна свежего прохладного воздуха, но ни о каком «полтиннике» ниже нуля речь идти не могла. За бортом было от силы плюс десять, как и предполагал Бибик. И воздух был вполне пригодный для дыхания, не слишком разреженный. Андрей даже придержал Муху, когда тот начал, как договаривались, закрывать люк.

– Чего? – удивленно спросил квестер.

– Погоди, я что-то увидел, – Андрей выглянул наружу.

– А погодка тут ничего, – в люк выглянул и неугомонный Муха. – Туманно, но не как в приморье. Сухой туман, не зябкий. Что ты увидел?

– Вон там, гляди, – Андрей указал вперед, почти на самый край огромного крыла.

– Туман мешает, – Муха вытянул шею. – А-а, вижу… похоже на… пакаль? Местный? Или один из твоих?

– Пока не знаю, – Андрей решительно выбрался на крыло.

– Я с тобой, – Муха тоже шагнул наружу.

– Стоять! – рявкнул из салона Бибик. – Вы, конечно, орлы, но это ведь только в душе! Крыльев-то у вас нет!

– Все нормально! – отмахнулся Муха. – Сам же видишь, здесь не опасно.

– Ты думаешь, если тут тепло и дышится легко, падать будет тоже комфортно? Стойте, говорю! У вас что, задница раскалилась, надо срочно охладить?! Хотя бы пять минут потерпите! Сейчас веревку поищем!

– Ну что, потерпим? – Муха взглянул на Андрея.

– Поступим проще, – Лунёв достал из кармана пакали. – Два тебе, на всякий случай, а два мне. Если сорвусь, хлопну и…

– Сыграешь в багажный ящик, – как частенько бывало, двусмысленно пошутил Муха. – Но вернешься на борт, это верно. Хороший план.

– О чем и речь, – Андрей спрятал свои пакали в карман.

В салоне вдруг что-то громыхнуло, Каспер коротко вскрикнул, а Бибик выматерился. Муха непроизвольно обернулся. Оказывается, ничего страшного не произошло, отправленный на поиски веревки Каспер запнулся о тележку. Муха вновь развернулся к Лунёву и вдруг обнаружил, что Андрей почти добрался до того места, где лежал пакаль.

– Ты все равно осторожно там, а то… – Муха оборвал фразу.

Андрея на крыле больше не было. Когда Мухин начинал говорить, он еще был, но на «а то» – исчез. Не упал, не улетел и даже не испарился. Просто исчез…

…Что интересно, с точки зрения Лунёва, все выглядело практически так же.

Андрей подошел к краю и замер на секунду, прислушиваясь. Там, где он стоял, было тихо, но казалось, что буквально в метре от среза крыла дует сильный ветер. Да и холодом оттуда веяло, словно из открытой дверцы морозильной камеры. Но там, где очутился Андрей, было тихо и относительно тепло.