скоро ли у него начнутся какие-либо проекты, и если да, то нужен ли ему еще один член команды. Я только что вернулся из короткой поездки в Европу, своего первого путешествия за границу. У меня не было денег и негде было жить. Сесил вел один проект, стартующий на следующий день, но бюджет был до того скудный, что денег на дополнительного члена команды не хватало. Он описал мне работу: это были раскопки скального убежища в восточном Кентукки с несколькими очень древними залежами породы. Я знал этот район, и его рассказ меня заинтересовал. Я спросил, можно ли мне поработать с ними в обмен на комнату и питание в местной гостинице, в которой они остановились на время проекта. Он согласился. Позже в тот день я ждал грузовик, стоя на тротуаре в центре Лексингтона, на площади перед зданием суда, увешанный рюкзаком с инструментами и спортивной сумкой с одеждой. На автомобиле я должен был проделать двухчасовую поездку на восток.

Я протиснулся в самую дальнюю часть скальной пещеры, лег на живот и попытался дотянуться до дна. На тот момент я уже около месяца работал с археологами Лесной службы. Мы проводили раскопки на участке высоко на склоне горы в восточном Кентукки, в небольшом скальном укрытии под нависшим утесом. В поисках артефактов люди разграбили большую часть таких пещер, и часто единственные неповрежденные участки находились в недоступных углах. В один из таких уголков я и забился. Встать я там не мог и поэтому зачерпнул землю совком в ведро, выбрался к передней части укрытия и пропустил грязь через сито с ячейками в четверть дюйма, чтобы отсеять мелкие артефакты. Я был так глубоко, что едва доставал до пола, но артефакты продолжали прибывать. У самого дна я обнаружил крупный кусок древесного угля, завернул его в алюминиевую фольгу и надписал. Этот образец будет отправлен на датирование по углероду-14. Чуть глубже артефакты закончились, и я перешел к раскопкам в другом месте. Год спустя я услышал, что самый древний артефакт в Кентукки был извлечен из этого скального убежища; его возраст определили в 13 тыс. лет. Я часто задавался вопросом, не тот ли это кусок каменного угля.

Перенесемся на 13 тыс. лет вперед, в наши дни. Мы видим, что в этом регионе проживает несколько индейцев, которые были насильственно выселены федеральным правительством в начале XIX века. Теперь, когда это стало модным, многие жители Кентукки заявляют о том, что произошли от коренных американцев, но кроме этого ничем не доказанного родства здесь крайне мало аборигенов, и территории, на которых тысячелетиями проживали люди, исчезли, оставив лишь следы. Мы стали искать способы объяснить эту ситуацию. В Кентукки существует миф о «темной и кровавой земле». Он вводит нас в заблуждение, заставляя думать, что данный регион не был постоянным домом индейских племен, когда прибыли европейцы. Если опираться на миф, то можно предположить, что это была спорная, омытая кровью войны территория, а не земля, постоянно занятая какой-то одной группой. Другие истории пытаются заставить нас поверить в то, что Кентукки до прибытия Джеймса Харрода, Дэниела Буна и остальных колонизаторов, основавших в этом районе поселения, представлял собой охотничьи угодья. Это не совсем так, и мы давно об этом знаем. Однако эти истории продолжают существовать и очень пригодились при заселении территорий, так как объясняли, почему в этом районе не осталось ни одного индейца. Столь удобные предания распространены по всей Америке.

Я рос под эти истории. Ими было пронизано все вокруг, и когда я заинтересовался археологией, был уверен, что заниматься раскопками следует где-то в другом месте. В Перу или Египте, но только не в Кентукки. Я не знал, что история человечества в моем родном штате составляет 15 тыс. (а то и более) лет. Я не имел представления, какие фантастические археологические памятники есть у нас в Кентукки и какие здесь опытные исследователи. Я узнал все это в колледже, когда появилась возможность поработать с некоторыми из них, проводя раскопки в окрестностях Кентукки. Многих из этих специалистов я встретил в 17 лет, на своих первых раскопках. Как-то раз в свой выходной я вызвался помочь в полевых работах на участке Снэг-Крик, месте, где располагалась поздне-доисторическая деревня с видом на реку Огайо. Туда ведет шоссе Мэри Инглес, названное в честь «первой белой женщины» в Кентукки. Мы не знаем ни первоначального названия деревни, ни имени кого-либо, кто в ней жил.

Как и многие в Кентукки, я рос, то и дело натыкаясь на вспаханном поле или в камне на странные наконечники стрел или копий. В тот уик-энд в Снэг-Крике я научился распознавать и извлекать эфемерные остатки домов и собирать воедино образы прошлого на основании того, что нам удалось обнаружить. Мы нашли отверстия для столбов, обозначающие края зданий. Мы нашли ямы; они предназначались для хранения, но позже, когда необходимость в них отпадала, их заполняли пеплом и мусором. Возраст поселения, которое мы исследовали, составлял от 500 до 600 лет, то есть оно было не таким уж и древним. Мне доводилось бывать в английском пабе и постарше этого. Я стоял у ворот фермы в Исландии, которая носила то же название, что и в саге о викингах, написанной почти тысячу лет назад. А ведь в Кентукки мы даже не знаем, на каком языке 600 лет назад говорили коренные народы и как они себя называли.

Археологи делят прошлое на периоды на основании различий, наблюдаемых в артефактах или материальной культуре определенного региона. Мы выявляем разные археологические «культуры», опять же, на основе оставленных материалов, которым часто присваивают название того места, где археологи обнаружили это явление. Иногда нам удается связать археологические культуры с историческими или современными сообществами, но чаще — не удается. Применяемые исследователями категории временной или культурной принадлежности могли являться важными для живших в прошлом людей, а могли и не являться. Большая часть временных периодов достаточно длительна, а изменения постепенны, чтобы пережившие их люди думали о времени в рамках установленных нами категорий. Изучая современную популяцию, мы видим, какие ограничения и проблемы мешают обосновывать культурную принадлежность материальной культурой. Жители соседних стран, например Гондураса и Сальвадора, во многом отличаются друг от друга, от лексики и произношения до важных исторических различий, которые делают жизнь в этих двух современных национальных государствах уникальной. Однако основные фрагменты их материальной культуры идентичны. В других случаях различия по этому параметру затмевают сходства в чем-то другом.

Время, непосредственно предшествующее прибытию европейцев, археологи называют поздним доисторическим периодом.