— Да, несладко быть королем, — проговорила ведьма. — Может, надоумишь меня, малыш, чего ради в глотки друг другу вцепляться, если потом так маяться…

— Сахару? — раздался за ее спиной голос Маграт.

— В короли лезут одни дураки, — продолжала матушка.

— Прости, я что-то…

Матушка Ветровоск резко обернулась.

— Не слышала, как ты вошла, — объяснила она. — Что ты хотела?

— Сахару в чай сколько?

— Три ложки, — быстро заявила матушка Ветровоск.

Среди тех немногочисленных изъянов, от которых матушка не сподобилась избавиться на пути к высотам профессионального мастерства, главнейшими оказались здоровый румянец, играющий на ее щеках, и крепкие зубы. Какие бы заклинания ни пускала она в ход, бородавки упорно отказывались портить ее пригожее, хотя и чуточку кобылье лицо. Матушка беспощадно начиняла организм сахаром, но добивалась лишь дальнейшего накопления и без того неисчерпаемых запасов жизненной энергии. Волшебник, к которому она как-то раз обратилась за консультацией, объяснил это наличием в ее клетках повышенного метаболизма. Матушку это отчасти утешило, поскольку такое положение дел давало ей некоторое преимущество, скажем, перед нянюшкой Ягг, в клетках которой отродясь никакого метаболизма не было.

Маграт прилежно отсчитала три полные, с горкой, ложки. «Что ты, не за что», — ответила она про себя, так и не дождавшись никакой реакции со стороны матушки.

Но тут она внезапно ощутила, что корона пристально наблюдает за ней.

— Как живая смотрит, верно? — сказала матушка. — Помнишь, что я говорила? Они приманивают людей!

— Какой ужас…

— На то они и короны. Не сами же они себя такими создали.

— Она наверняка заколдована!

— А я говорю, на то они и короны… — повторила матушка.

— Так и подначивает, чтобы я ее надела.

— Вот тут ты права.

— Но я выстою, я буду сильной… — пролепетала Маграт.

— От всего сердца надеюсь, — кивнула матушка. Вдруг ее лицо в неправдоподобно короткие сроки утратило всякое подобие жизненности. — А чем там Гита занимается?

— Моет младенца, — рассеянно ответила Маграт. — Но есть ли способ надежно спрятать эту штуку? А что, если мы все-таки возьмем да зароем ее в глубокой яме?

— Тогда ее рано или поздно откопает барсук, — начиная утомляться, объяснила матушка. — А может, приберут к рукам золотодобытчики. Или дерево оплетет ее корнями, а потом его ураган выкорчует. И уж тут обязательно кто-нибудь явится да нацепит ее.

— Только они, в отличие от нас, будут бессильны перед искушением, — веско добавила Маграт.

— Это понятно, — согласилась матушка, внимательно разглядывая свои ногти. — Хотя корону надеть — дело немудреное. Главное — снять ее потом.

Маграт взяла корону в руки и повертела ее перед глазами.

— Мне кажется, она как-то даже не похожа на настоящую корону, — заявила она.

— Наверное, ты немало их на своем веку перевидала, — буркнула матушка.

— Между прочим, действительно немало, — дерзко откликнулась Маграт. — На настоящих коронах гораздо больше драгоценных камней, а серединка у них прикрыта лоскутком материи. А эта — какая-то маленькая, незаметная…

— Маграт Чесногк!

— Когда я училась у тетушки Вемпер…

— Пустьземляейбудетпухом.

— …Пустьземляейбудетпухом, она часто брала меня с собой в разные города, где играли труппы бродячих актеров, — мы побывали и в Захребетье, и в Ланкре. Тетушка Вемпер была без ума от театра. И у них в реквизите корон было столько, что они их даром могли раздавать, хотя… — Тут Маграт чуть замялась. — Мастерили их из жести, бумаги и лоскутков, а вместо драгоценностей были разноцветные стекляшки. Но они были больше похожи на настоящие короны, чем вот эта. Ты не находишь это немного странным?

— Ненастоящее, которое хочет стать настоящим, часто становится более настоящим, чем само настоящее. Общеизвестный факт. Только мне все это противно. Гляди-ка, теперь у нас еще и трупы играют. Напялили на себя короны и бродят по свету…

— Ты никогда не была в театре? — прошептала Маграт.

Матушка Ветровоск, никогда не признававшаяся в собственном невежестве, ответила не колеблясь:

— Ну да, скажешь тоже! Видела я эти модные штучки!

— Тетушка Вемпер любила повторять, что театр — это зеркало жизни, — сказала Маграт. — А еще она говорила, что театр возвращает ей молодость.

— Так оно и бывает, — освоившись с новым поворотом темы, поспешила заверить ее матушка. — Надо только играть на нем умеючи. Они ведь люди-то сами неплохие, актеры эти, что на театре играют?

— Думаю, что хорошие.

— И по всей стране странствуют, говоришь? — задумчиво пробормотала матушка, бросая взгляд в сторону кухни.

— Они бывают всюду, где им рады. Я слышала, сейчас одна труппа находится в Ланкре. Правда, сама я на спектакли не ходила, поскольку, как понимаешь… — Маграт потупила взор. — Благовоспитанной девушке не к лицу в одиночку посещать такого рода увеселения…

Матушка кивнула. Она всегда ратовала за благочестивый образ жизни. Правда, себя она считала исключением.

Матушка отбарабанила по столу дробь.

— Так и решим, — сказала она. — Давай попробуем. Пойди к Гите, скажи, чтобы пеленала малыша. Давненько я не видала хорошей игры на театре…

Упоение сценой было для Маграт привычным состоянием. Сцена представляла собой дощатый настил на трех пивных бочонках. Все прочие приметы театра сводились к нескольким холстам размалеванной мешковины и полудюжине лавчонок, расставленных на площади городка. И все же перед зрителями возникали картины, которые обозначали сначала «Замок», потом — «Другую часть того же Замка», каковая перевоплощалась в «Ту же часть Замка несколькими часами позже», а затем — в «Поле брани». Наконец настал черед и «Дороги, ведущей из города». Вечер в целом мог бы удаться на славу, если бы не матушка Ветровоск.

После нескольких попыток определить, какой именно из трех инструментов, представленных в оркестровой яме, именуется театром, ведьма вынуждена была переключить внимание на сцену, и вот тут-то Маграт начала понемногу проникаться смутным осознанием того, что матушка еще не совсем уяснила краеугольные аспекты драматического искусства.

По ходу пьесы матушка не раз, заходясь от ярости, порывалась вскочить с лавки.

— Так ведь он же его прикончил! — шипела она. — Убил, нагло убил! Почему все сидят и глазеют?! Говорю тебе, убил! Нас даже не постеснялся!

Маграт судорожно вцепилась в руку своей подруги, но та упрямо пыталась высвободиться из захвата.

— Да не волнуйся ты так, — прошептала Маграт, — с ним все в порядке, он жив.