– Черрел, с вашего позволения.

– Понятно. Вы викарий церкви святого Августина в Лугах?

Хилери поклонился.

– Давно?

– Тринадцать лет.

– Вы знаете обвиняемую?

– С детства.

– Мистер Черрел, изложите, пожалуйста, всё, что вам о ней известно.

Динни увидела, как дядя решительно повернулся лицом к судье.

– Её родители, сэр, были люди, которых я всячески уважал. Они хорошо воспитали своих детей. Отец её был сапожник – бедняк, конечно; в моём приходе все бедняки. Могу также сообщить, что он умер от нищеты пять лет тому назад, мать – шесть. Обе их дочери жили с тех пор под моим наблюдением – более или менее. Они служат у Петтера и Поплина. Дурных отзывов о Миллисент я у себя в приходе не слышал. Насколько мне известно, она хорошая, честная девушка.

– Полагаю, мистер Черрел, у вас было не так уж много случаев судить об этом?

– Видите ли, я посещаю дом, где она живёт с сестрой. Если бы вы его видели, сэр, вы бы согласились, что лишь человек, обладающий достаточной долей самоуважения, способен достойно вести себя в таких условиях.

– Она ваша прихожанка?

Улыбка мелькнула на губах Хилери и отразилась на лице судьи.

– Едва ли, сэр. В наше время молодёжь чересчур дорожит своими воскресными днями. Но Миллисент – одна из тех, кто проводит праздники в нашем доме отдыха в Доркинге. Там всегда бывают очень порядочные девушки. Жена моего племянника миссис Майкл Монт, которая заведует домом, дала о ней прекрасный отзыв. Не разрешите ли мне огласить его?

"Дорогой дядя Хилери.

Вы спрашивали о Миллисент Пол. Она гостила у нас три раза, и сестрахозяйка утверждает, что она славная девушка и совсем не легкомысленная. У меня создалось такое же впечатление".

– Итак, мистер Черрел, по вашему мнению, в данном случае была допущена ошибка?

– Да, сэр, я в этом убеждён.

Девушка у скамьи подсудимых поднесла к глазам платок. И Динни с внезапным возмущением почувствовала, насколько унизительно положение девушки. Стоять вот так перед всеми этими людьми, даже если она совершила то, в чём её обвиняют! Почему она не вправе предложить мужчине составить ей компанию? Ведь его же никто не заставляет соглашаться.

Высокий полисмен зашевелился, искоса взглянул на Динни, словно почуяв не слишком ортодоксальный образ мыслей, и откашлялся.

– Благодарю вас, мистер Черрел.

Хилери вышел из свидетельской ложи, заметил племянницу и помахал ей рукой. Динни поняла, что слушание дела закончено и судья сейчас вынесет приговор. Он сидел молча, сложив вместе кончики пальцев обеих рук и пристально глядя на девушку, которая перестала утирать слезы и в свою очередь уставилась на него. Динни затаила дыхание. Ещё минута – и на чашу весов ляжет человеческая жизнь! Высокий полисмен переступил с ноги на ногу. Кому он сочувствует – сослуживцу или девушке? Всякое перешёптывание в зале прекратилось. Слышался только скрип пера. Судья разжал кончики пальцев и заговорил:

– Состав преступления отсутствует. Подсудимая освобождается. Можете идти.

Девушка всхлипнула. Справа от Динни «ламповщик» прохрипел:

– Ну и ну!

– Эх! – выдавил высокий полисмен.

Динни увидела, что дядя провожает девушку. Проходя мимо племянницы, он улыбнулся:

– Подожди меня, Динни… Освобожусь через две минуты.

Выскользнув в коридор вслед за высоким полисменом, Динни остановилась, ожидая дядю. При виде того, что её окружало, у девушки мурашки поползли по коже, словно ей предстояло пойти ночью зажечь свет в кухне. Запах карболки щипал ей ноздри. Динни отошла поближе к выходу. Полисмен с сержантскими нашивками осведомился:

– Чем могу служить, мисс?

– Благодарю вас, я жду дядю. Он сейчас выйдет.

– Его преподобие?

Динни кивнула.

– Хороший человек наш священник. А девушку выпустили?

– Да?

– Что ж, бывают ошибки. Да вот и он, мисс.

Хилери подошёл к Динни и взял её под руку.

– А, сержант! – воскликнул он. – Как хозяйка?

– Превосходно, сэр. Вызволили-таки девчонку?

– Да. Теперь можно и трубку выкурить. Пойдём, Динни, – сказал Хилери и, кивнув сержанту, вывел девушку на воздух.

– Как тебя занесло сюда, Динни?

– Я зашла за вами, дядя. Тётя Мэй проводила меня. Эта девушка в самом деле не виновата?

– Почём я знаю? Но осудить её – значит прямиком толкнуть в ад. Она должна за квартиру, сестра у неё болеет. Постой минутку, я закурю.

Он выпустил клуб дыма и снова взял Динни под руку:

– Что я могу сделать для тебя, дорогая?

– Представьте меня лорду Саксендену.

– Бантамскому петуху? Зачем?

– Чтоб он помог Хьюберту.

– Собираешься обольстить его?

– Так вы устроите мне встречу с ним?

– Я учился с Петухом в Хэрроу. Он тогда был только баронетом. С тех пор мы не виделись.

– Но у вас же в кармане Уилфрид Бентуорт, а они соседи по имению.

– Ну что ж! Полагаю, что Бентуорт даст мне к нему записку насчёт тебя.

– Нет, это не то, что нужно. Я должна встретиться с ним в обществе.

– Гм, верно. Без этого тебе его не обольстить. О чём же всё-таки идёт речь?

– О будущем Хьюберта. Мы обязаны дойти до самых верхов, пока ещё не поздно.

– Понимаю. Послушай, Динни, Лоренс – вот кто тебе нужен. Во вторник Бентуорт едет к нему в Липпингхолл охотиться на куропаток. Ты тоже могла бы поехать.

– Я уже думала о дяде Лоренсе, но не хотела упустить случай повидаться с вами.

– Дорогая, – воскликнул Хилери, – прелестные нимфы не должны вести таких речей: это ударяет в голову! Вот мы и пришли. Зайди выпей чаю.

В гостиной Динни с удивлением увидела дядю Эдриена. Подобрав под себя длинные ноги, он сидел в углу в окружении двух молодых особ, по виду похожих на учительниц. Эдриен помахал Динни ложечкой и немедленно подошёл к ней:

– Можешь себе представить, Динни, кто явился ко мне сразу же после тебя? Сам злодей! Решил посмотреть моих перуанцев.

– Что? Халлорсен?

Эдриен протянул ей карточку: "Профессор Эдуард Халлорсен". Внизу карандашом приписано: "Отель "Пьемонт".

– Он оказался приятнее, чем я думал, когда столкнулся с ним в Доломитах. Он был тогда такой здоровенный, весь заросший бородой. Я бы даже сказал, что он – неплохой парень, если к нему подобрать ключ. Вот я и решил с тобой посоветоваться: не стоит ли поискать к нему ключ?