через девять лет после нападения, к своему большому удивлению, забеременела. Врачи предположили, что раны на животе разрушили ее репродуктивную систему, сделав невозможным биологическое материнство, но оказалось, что это не так. В родильном отделении ей помогал тот самый спасший ее после нападения Тиан Эйлерд. Первая встреча с Ботой вдохновила его заняться медициной, и теперь он стал врачом.

Роджер Эберт работал кинокритиком в газете Chicago Sun-Times, а позже был одним из двух ведущих шоу Sneak Previews. Он процветал как в профессиональном, так и в личном плане. А затем, в 2002 году, у него обнаружили рак слюнных желез. Его вылечили, но рак вернулся. Врачи снова вылечили его, и все выглядело обнадеживающим, но затем у него произошел разрыв аневризмы сонной артерии. Он едва пережил этот эпизод. В дальнейшем она лопалась еще шесть раз. В конце концов в результате всех этих разрывов, рака и перенесенных операций Эберт потерял способность говорить. Не только это, но и операция по восстановлению челюсти сделала его похожим на карикатуру. На его лице застыла мультяшная ухмылка с постоянно открытым ртом.

В марте 2011 года Эберт выступил на конференции TED Talks (9). Точнее, он молча сидел на сцене, пока компьютерный синтезатор речи читал заранее подготовленный им текст. Через минуту его жена и несколько друзей продолжили говорить от его имени. (Эберт беспокоился, что, если всю речь будет произносить один компьютер, его голос убаюкает аудиторию.) Пока остальные читали его слова, Эберт использовал жесты, чтобы шутить, обычно на свой собственный счет. Публика сначала не знала, как реагировать, но вскоре сообразила, что, хотя Эберт, возможно, и потерял способность говорить, он не растерял своего чувства юмора. Они смеялись, а когда лекция закончилась, ему аплодировали стоя. Это было замечательное и трогательное зрелище, и какое мужество проявил Эберт, устроивший его! Он умер два года спустя, в возрасте семидесяти лет.

Просмотр видео выступления Эберта напомнил мне о том, насколько легко принимать наши способности как должное. В какой-то момент своей болезни Эберт, должно быть, произнес свои последние слова, но в этой лекции он сказал, что не может вспомнить, какими они были. Это, однако, понятно. Всю свою жизнь он мог с уверенностью предполагать, что за произносимыми им словами последуют следующие слова, а это значит, что нет необходимости их запоминать. Но на этот раз все оказалось иначе.

И я вдруг понял, что однажды тоже произнесу свои последние слова; более того, существует некоторая вероятность того, что я их уже произнес. В более широком смысле все, что я делаю, когда-нибудь я буду делать в последний раз. Вы можете подумать, что это мрачные, удручающие мысли, но они могут иметь прямо противоположный эффект. Думая так, мы можем преобразовать нашу способность говорить из того, что мы считаем само собой разумеющимся, в то, что это есть на самом деле, – в нечто замечательное и драгоценное.

Многие, услышав историю Эберта, использовали бы определение невезучий, но гораздо более подходящим было бы слово непобежденный. В течение последнего десятилетия своей жизни он пережил столько невзгод, сколько хватило бы на несколько жизней, и все же не озлобился на свою судьбу. Это стало торжеством человеческого духа.

Если Эберт потерял способность говорить, многие другие потеряли способность двигаться. Лу Гериг был одним из величайших из когда-либо живших бейсболистов. В течение двенадцати сезонов с 1926 по 1937 год его средний коэффициент отбивания составлял 0,300 или выше, а 1934 год увенчался замечательным показателем в 0,363. В сезоне 1938 года он немного сбавил темп и отбил «всего лишь» 0,295. Он жаловался на усталость. Появившись на весенних тренировках в 1939 году, он демонстрировал явное ухудшение координации движений и упадок жизненных сил. Это было видно по тому, как он отбивал мячи, и по его пробежкам до базы, а также по беспорядочным попыткам поймать мяч.

Спортивные обозреватели начали строить догадки о том, что с ним случилось. Его тренеры подумывали о том, чтобы отстранить Герига от игры, но их уважение к нему сделало это невозможным. Наконец, 2 мая 1939 года Гериг – «ради блага команды» – сам себя отправил на скамейку запасных. Когда диктор стадиона объявил болельщикам, что Гериг в этот день на поле не выйдет, прервав свою серию из 2130 сыгранных подряд матчей и, таким образом, установив рекорд по количеству подряд проведенных игр, публика аплодировала ему стоя. А в это время Гериг со слезами на глазах сидел на скамейке запасных.

19 июня, в свой 36-й день рождения, Геригу был поставлен диагноз: боковой амиотрофический склероз, широко известный как БАС, или болезнь Лу Герига, а 21 июня клуб «Янкис» объявил о завершении его спортивной карьеры. После этого они сообщили, что 4 июля состоится чествование Лу Герига. Именно там Гериг произнес свою знаменитую прощальную речь: «Последние две недели вы читали о том, какое меня постигло невезение. И все же сегодня я считаю себя самым счастливым человеком на земле». Далее он благодарит своих поклонников, товарищей по команде, тренера, служащих по уходу за территорией стадиона, тещу (вставшую на его сторону в ссоре с собственной дочерью), родителей (которые воспитали его и дали ему сильное тело) и свою жену (проявившую «больше мужества, чем только можно себе представить»). «Возможно, мне жутко не повезло, – заключает он, – но у меня есть чертовски много всего, ради чего стоит жить» (10).

Думая о том, что однажды тоже произнесем свои последние слова, мы можем преобразовать нашу способность говорить из того, что мы считаем само собой разумеющимся, в то, что это есть на самом деле, – в нечто замечательное и драгоценное.

И Гериг действительно продолжал жить – еще целых два года. За это время он пережил целую полосу неудач, поскольку лишался одной своей способности за другой. Позднее он писал: «Я намерен продержаться как можно дольше, а затем, если случится неизбежное, я приму это философски и буду надеяться на лучшее. Это все, что в наших силах». Хотя нет никаких свидетельств того, что Гериг читал стоиков, он являет собой прекрасный пример того, что я называю прирожденный стоик: он, кажется, инстинктивно знал то, что философы-стоики выяснили две тысячи лет назад.

Физик-теоретик Стивен Хокинг заболел болезнью Лу Герига в 1963 году, в возрасте 21 года. Как и Геригу, ему пришлось наблюдать, как исчезает одна его способность за другой. Когда он больше не мог ходить, то передвигался сначала в обычном, а затем в моторизованном инвалидном кресле, которым управлял, перемещая джойстик пальцами. Потеряв контроль и над